Книга Противостояние - Никита Аверин

Годэ подсел к нему за столик и положил руку мужчине на плечо.

– Так за что же вас рассчитали, любезный?

– Рассчита-али, – насмешливо протянул Пьер не поднимая головы, – ничего не рассчита-али, просто выкинули на улицу как хромого щенка. Хотя почему как? Я и есть хромой. Гляди!

Бывший псарь, помогая себе рукой, вытащил из-за стола правую ногу. Годэ увидел, что конечность неправильно срослась в колене и теперь не сгибается.

– А ты знаешь, – с пьяной фамильярностью наклонился к парижанину Пьер, – как я заработал свою хромоту? Оседлал секача, когда тот пытался зарезать любимую борзую Его Светлости. И все… Оттанцевал свое!

– Но собаку-то вы спасли?

– Собаку спас. Так что, плохой я псарь? То-то!

– Неужели совсем без причины? Маркиз вроде не слывет самодуром.

– Причина-то есть, – закивал Пьер. – Есть причина. Здоровая такая, на две головы выше меня причина. Джованни. А может, Джузеппе – дьявол разберет этого итальяшку, как его там кличут. Новая игрушка Его Светлости. Фа-во-рит! Все со своим семейным кинжалом ходит, носится как с писаной торбой. На виду таскает, поперек спины – смотрите, мол, какой я страшный…

Пьер пошарил рукой по столу, с грохотом роняя пустые бутылки. Потом нырнул под стол и показался оттуда с полной кружкой. Мужчина сделал несколько жадных глотков, проливая вино за ворот рубахи и шумно отдуваясь.

– Ну и что? А какой он псарь? Он знает, как щенков выхаживать? А чем кормить, а где на след ставить? Циркач он поганый, вот он кто! Я, говорит, львов учил. Львов! – Пьер прыснул от смеха. – Я, говорит, тигров с ладони кормил. Ну откуда, – Пьер всплеснул руками, разливая содержимое кружки себе на колени, – откуда в Жеводане взяться тигру? Циркач паршивый. Всех моих собачек загубит, наверное. Голодом заморит, ирод итальянский. Пилат проклятый. А у меня собачки знаешь какие? Собачки мои хорошие…

Пьяница согнулся в три погибели, наклонив голову к увечному колену и что-то жалобно бормоча.

На улице затрубил рог, созывая ополченцев на построение. Годэ подозвал служанку, велел ей принести несчастному Пьеру еще бутылку, подхватил с подноса пирог с рыбой и, расплатившись, поспешил на сбор.

* * *

Карлу все же удалось немного поспать. Выезд, назначенный на раннее утро, несколько раз откладывали. Сперва в Бессе заявился маркиз д’Апшье, чтобы еще раз заверить владельца охоты в полной своей готовности следовать его указаниям. Затем дожидались прибытия нескольких членов свиты сеньора Антуана – в основном наследников знатных семейств графства. Напоследок выяснилось, что в замке недостаточно мягких корзин для перевозки всей своры господина де Ботерна. Попытка предложить гончим делить одну корзинку на двоих привела главного охотника Франции в ярость. Потом не могли отыскать капитана Дюамеля. В итоге выяснилось, что он не сможет принять участия в походе по причине внезапного приступа подагры, спровоцированной ужасным жеводанским климатом. Из разговоров прислуги Тандис узнал, что драгун попросту мертвецки пьян. Вместо него солдат возглавил второй офицер – некто Гольер, показавшийся Карлу толковым малым.

Солнце уже перевалило через стену замка, когда, наконец, прозвучал сигнал к выступлению. Всего первого ловчего Франции сопровождали полторы дюжины драгун, два десятка опытных егерей и гости, которых де Ботерн, ничтоже сумняшеся, перепоручил заботам Тандиса. Кроме того, охотничью партию сопровождали около сотни слуг и целый табун вьючных лошадей, на которых были нагружены палатки, кухонная и столовая утварь, напитки, закуски, несколько смен одежды, десяток ящиков ароматических свечей и Бог знает что еще. Со стороны пестрый, разряженный в пух и прах отряд де Ботерна напоминал не столько отряд охотников, выступающих ловить Жеводанского людоеда, сколько караван из сказок «Тысячи и одной ночи», въезжающий под стены Багдада. Не хватало разве что верблюдов.

Прощались с ними, однако, так, словно де Ботерн уводил своих людей на войну. Провожать сеньора Антуана высыпало все население Бессе – исключая, конечно, мучимого подагрой Дюамеля – и окрестных деревень. Крестьяне выстроились вдоль дороги и с надеждой смотрели вслед всадникам. Некоторые женщины даже плакали.

Однако вскоре Тандис получил возможность убедиться, что Антуана де Ботерна не зря называют лучшим охотником Франции. Путешествие, начавшееся как фарс, постепенно приобрело черты армейской операции. Через два часа отряд Ботерна нагнал пеших загонщиков, вышедших еще засветло. Конные егеря постоянно сновали между кавалькадой и окрестными деревнями, сообщая королевскому ловчему новости о передвижении дичи и замеченных волках. Но особенно поразила Карла подготовка дороги. Чтобы не тратить время на объезд, де Ботерн заблаговременно распорядился проредить и расчистить некоторые участки леса. В итоге даже по жеводанскому бездорожью отряд продвигался довольно споро, что заставляло непривычных к нагрузкам молодых аристократов умолять об остановке.

Но де Ботерн был неумолим – привал протрубили только после полудня. Слаженный механизм, который до того представляла собой большая облава, распался на отдельные части. Измотанные длительным переходом загонщики с ворчанием устраивались на влажной от улетучившегося тумана траве, разворачивая свертки со скромными припасами. Драгуны столпились вокруг собственного костра, передавая по кругу фляжку, а для удобства знатных господ прислуга сноровисто разбила несколько палаток и принялась разогревать обед. Парнишка-конюший взял под уздцы серую кобылу шевалье Бернье и повел ее вместе с другими лошадьми в сторону от лагеря.

– Куда это он? – изумился шевалье.

– За тем холмом должен быть настоящий родник, – вспомнил кто-то разговор егерей, – должно быть, хочет напоить лошадей.

– А ему не боязно идти в лес одному, без оружия? – передернул плечами Вержес. – Карл, вам следовало одолжить юноше один из ваших пистолетов. Будет ужасно, если монстр нападет на него так близко от нашего лагеря.

– Напротив, господа, – с видом заговорщика подмигнул всем шевалье Бернье, – если Зверь соблазнится молодым мясом, тут-то мы его и схватим. На живца – так, кажется, это называется?

– Шевалье, вы все перепутали. У нас здесь охота, а не рыбалка.

– Неужели он не устал? Эти деревенские дети отличаются выносливостью?

Представители жеводанского света понимающе переглянулись. Тандис втайне забавлялся тем, какой помятый вид приобрели эти щеголи, проведя всего полдня в седле. Нахохлившись и поеживаясь, они сгрудились у жаровни рядом с палаткой главного ловчего Франции. Один лишь шевалье Бернье упорно изображал бодрость:

– Господа, господа! Мы должны стойко переносить ужасные лишения этого похода и подавать пример стойкости духа нашим слабым крестьянам. В конце концов, наш долг, как верных подданных Его Величества, оказать посильную помощь господину де Ботерну.

– Не знаю, как для вас, шевалье, а для меня это не столько обязанность, сколько привилегия. Большая честь быть соратником такого человека, как Антуан де Ботерн! Вы согласны, дорогой Вержес?