Книга Военный разведчик - Александр Карцев

Это хорошая новость. Служба на заставе не очень трудна физически. Два круглосуточных поста и три ночных. Сутки разбиваются на двухчасовые отрезки и умножаются на количество постов. И делятся на количество бойцов на заставе. Как правило, на каждого солдата приходится не более четырех часов в сутки на посту. Это совсем немного. Но недавно с заставы уехали увольняемые в запас, молодое пополнение еще не прибыло. А это сразу на треть увеличило нагрузку на всех оставшихся. Так что пополнение ждут все.

Утром на заставу поднимается пожилой афганец. Плачет. Сегодня на рассвете приехал с сыновьями за дровами из Кабула. На окраине кишлака Лангар машину расстреляли душманы. Оба сына погибли на месте. Ему удалось бежать. Просит, чтобы ему помогли забрать тела его сыновей.

Окраина кишлака Лангар — территория душманская. Без крупной войсковой операции туда попасть невозможно. Я не могу туда выехать. Единственное, чем могу помочь афганцу, так это отогнать духов от его машины.

Прошу показать место, где на них напали. Дехканин быстро разбирается с зенитной трубой и наводит её на машину и людей копошащихся у неё. Это духи, за спинами болтаются автоматы. Насчитываю шесть человек. Ну, что ж попробуем помочь деду.

Ещё в начале моей службы на заставе мне попались на глаза пять ящиков танковых снарядов ОШ-6. Они лежали в самом дальнем углу артсклада. И ими никто не спешил воспользоваться. Не знали как. Мне они бросились в глаза тем, что в отличие от других снарядов на них были установлены дистанционные трубки. А это говорило о том, что эти снаряды можно использовать на воздушном разрыве. Здесь уже недалеко было и до вывода о типе этих снарядов и расшифровке их маркировки. Осколочно-шрапнельные. С убойными элементами в качестве шрапнели. В училище нам что-то говорили о таких снарядах (и даже показывали их в разрезе).

Сегодняшняя цель, как никакая другая, подходила для этих снарядов. Я занял место наводчика в танке, определил дальность до цели. Пришлось повозиться с дистанционной трубкой (у меня не было специального ключа, а плоскогубцами работать было не очень удобно). Я установил на трубке недолет двести метров (минус двести метров от реальной дальности) — это должно было обеспечить воздушный разрыв. Выстрелил и немедленно выскочил на башню танка. Мне было интересно увидеть результат своей работы. Увы, он меня разочаровал!

В воздухе по направлению к цели мелькнула небольшая искра. На землю упало несколько осколков. Я определил это по небольшим фонтанчикам пыли. И все! Духи, услышав выстрел, попрятались в ближайших ямках, и больше я их не видел. Такого разочарования я давно уже не испытывал. Уж лучше бы я использовал обычный осколочно-фугасный снаряд.

Приходится объяснять афганцу, что духов я отогнал (в чем в этот момент я сильно сомневаюсь) и он может забрать тела своих сыновей. Дехканин прощается со мной и отправляется в свой скорбный путь.

Я увидел его снова только в обед, когда пришел проведать своего пациента в лазарете. На небольшой арбе он вез двух погибших мужчин и какие-то тюки с товаром. И снова плакал. Странно, он говорил, что приехал за дровами, а машина оказалась забита разными товарами. Духи и задержались у неё, потому что грабили. Да и напали на неё возможно по той же причине.

Уточнять было неудобно, но дехканин сам начал разговор.

— Ду песар хороб (Два сына убиты)…

Я сочувственно киваю ему в ответ.

— Лари хороб (Грузовик разбит)…

Ну что тут ответишь.

— Намад, кампал, ру пак кон хороб (Какие-то товары, кошмы, одеяла уничтожены)…

— Ман шома ра хуб мифахмам, дошман (Я вас хорошо понимаю, душманы)…

В ответ дехканин протягивает мне небольшой платок. Он словно изъеден молью: через каждые десять сантиметров в платке аккуратные ровные отверстия.

— Лари (Грузовик)?..

Дехканин со вздохом кивает мне в ответ.

— Намад, кампал…

Дехканин снова протягивает мне платок. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, что машина и весь товар в таком же состоянии, как и этот платок. Неожиданная мысль приходит мне в голову.

— А дошман хороб (А душманы погибли)?

— Бале, мохтарам (Да, уважаемый).

— Шеш (Шестеро)?

— Бале, шеш (Да, шестеро).

Со мною чуть было не происходит истерика. Я отчетливо представляю картину, увиденную этим дехканином. Я представляю, как при разрыве в воздухе снаряда, душманы залегли в небольшие ямки. Увеличив площадь поражения своих тел осколками. Я вспоминаю как неэффектно смотрелся разрыв этого снаряда. Какое испытал я разочарование. И каким на самом деле эффективным оказалось это оружие! Меня начинает давить истеричный хохот. Но рядом стоит человек, потерявший сегодня своих сыновей. Где-то недалеко лежат только что погибшие люди. И вместо смеха раздаются самые, что ни на есть настоящие рыдания.

Дехканин удивленно смотрит на рыдающего шурави. Понимает, что мои рыдания связаны с постигшим его горем. И что я принял их очень близко к своему сердцу. Он тронут и благодарно кивает мне в ответ. А я прощаюсь и ухожу в крепость к Хасану. Пока мои рыдания не сменились хохотом. Все это очень глупо, но я ничего не могу с собой поделать. Только уйти.

В лазарете полный порядок. Абдул, преисполненный важности, ухаживает за раненым Мирзо. Делаю ему перевязку. Рана на ноге у Мирзо заживает и он уже понемногу пробует ходить по двору крепости, опираясь на большую кривую палку. Я принес им несколько банок рыбных консервов и пачек галет.

Хасана нет, уехал в Чауни договариваться с комбатом, о разрешении вернуться в кишлак двум семьям. Два года назад они уехали из Калашахов, боялись мести Карима за какие-то старые дела. Жили в Кабуле. Сейчас, после смерти, Карима решили вернуться. Комбата эти тонкости едва ли интересуют. Скорее всего, Хасану нужен был повод встретиться с ним. А Шафи зачем-то понадобились эти люди.

Мне повод для встречи с Шафи не нужен. Вполне естественно выглядит то, что после посещения лазарета я иду к нему договариваться о какой-либо помощи с его стороны лазарету. Но на выходе из Хасановой крепости меня перехватывают. Два старика. Что-то говорят очень быстро и неразборчиво. И просительно смотрят мне в глаза. Я понимаю только несколько слов: «Кишлок, захми». В кишлаке раненый.

Под сердцем тут же ощущается противный липкий холодок. Так обычно выводят на засаду. Неужели все, отработался? В чём-то прокололся и меня решили убрать? Хасан уехал, чтобы не отвечать потом за мою гибель. Да и Шафи что-то не видно. К тому же раненого могли принести и в лазарет. Что-то здесь не так. Я незаметно поправляю подсумок с гранатами. Там очередная шифровка для Шафи. Она не должна попасть в чужие руки.

Увы, мои подозрения оправдываются меня отводят на окраину кишлака, заводят за дувал (небольшая глинобитная стена) и…

Мне показывают очередного раненого. Моим вторым пациентом оказывается, не поверите, обычный верблюд. Со сквозным пулевым ранением в шею. Рана чистая. Ранение свежее, скорее всего шальная пуля попала в него ночью. Обработать её несложно. Проблема лишь в том, как наложить повязку. Если заматывать всю шею — не хватит никаких бинтов. Приходится делать из бинтов две большие салфетки, засыпать их стрептоцидом. И веревками закреплять на шее.