Книга Мертвецкая - Линда Фэйрстайн

— Черт. Такие оценки я приносил домой каждый семестр. Говорил своему старику, что «уд» — это «удивительно хорошо». — Чэпмен уже давил на Глорию по полной программе — успокаивал, чтобы потом вытянуть из нее все, что она собиралась нам сказать.

Как я могла расценить ее жалобу? Любой разъяренный студент стремится обвинить в своем провале учителя.

— Вы подали апелляцию?

— Декан и так чуть не утонул в апелляциях из класса Дакоты. Каждый семестр она выбирала себе одного или двух любимчиков — обычно юношей, — а остальным приходилось сражаться изо всех сил, лишь бы не вылететь. В наших кругах даже бытовала такая шутка: говорили, что у нее алфавит начинается с буквы «В».

Майк подался вперед, поставил локоть на колено и подпер рукой подбородок.

— Вы знали, что в то время у нее сложилась тяжелая ситуация дома? Что ее муж…

— О том, что она была еще замужем, я узнала только из некролога в газете. Мы думали, у нее роман с другим преподавателем.

Майк не сводил глаз с лица Глории.

— С кем?

— О, ни с кем конкретно. Но вы же знаете студентов. Стоит увидеть их вдвоем, а ей — на пять минут опоздать в класс, как ползут слухи. Глупости, конечно.

— А какие слухи? Какие имена вы помните?

— Одну неделю говорили о профессоре Локхарте, преподавателе американской истории. Потом студент с отделения естественных наук — биохимии, кажется. Я так и вижу его заумное лицо — очки в металлической оправе и с линзами цвета детской мочи. Когда этой осенью появился Рекантати и временно занял должность ректора, кое-кто из моих друзей счел, что она положила на него глаз. Время от времени в этот котел подбрасывали фамилию какого-нибудь студента.

— Скажите, вы ненавидели ее и до того, как получили плохую оценку?

— В ней было что-то подленькое. Вернее, в ее манерах. Она любила устраивать представления, и мы сидели на лекциях, словно загипнотизированные. Зачаровывала нас. А потом вдруг впадала в беспричинную ярость. Особенно в те дни, когда мы читали доклады. Конечно, многие оказались не столь умны, как ее студенты в Колумбийском университете. А может, она просто отыгрывалась на нас, потому что ее оттуда выгнали и перевели в Королевский колледж. В любом случае это не причина делать из нас дураков. А профессор Дакота именно так и поступала. Заставляла учеников стоять по десять-пятнадцать минут, забрасывала вопросами о малоизвестных политических событиях 1893 года. На эти вопросы было просто невозможно ответить, если, конечно, не выйти за рамки программы и не угадать, на каком году она сосредоточится сегодня. Нескольких моих одноклассников она довела до слез, и, кажется, была этим довольна. Эта карта на двери Дакоты — «БЭДЛЕНДС». Она дорожила своей репутацией.

— Шарлотта Войт — ее студентка? Она училась с вами?

— Кто?

— Студентка предпоследнего курса, которая пропала в апреле.

— Я никогда о ней не слышала.

— Что вам известно о наркотиках в колледже?

— Как и в любом другом колледже, их здесь много. Просто это не мое. Но вы можете найти кучу народа, с кем об этом поговорить.

— Вы как-нибудь связаны с раскопками, над которыми работала профессор Дакота? На острове Рузвельта?

— Нет, но Скип знает об этом. То есть профессор Локхарт. — Глория снова покраснела, на этот раз так, словно сболтнула что-то очень личное.

— Это с ним, по слухам, связалась Лола?

Глория крутила локон за правым ухом.

— Ну, я точно знаю, что этот слух — ложный. В смысле, со Скипом связалась я. На предпоследнем курсе. У нас роман.

Это объясняет «отлично» по американской истории, подумала я.

— Не могли бы вы о нем рассказать?

— Я хочу сказать, он ведь не женат. В этом нет ничего предосудительного. — Глория смотрела на Майка, словно ждала одобрения. Казалось, она гордится собой. Глупо, конечно, но девушкам это иногда свойственно. Особенно когда они находят себе неподходящих любовников. — Но мы встречаемся с лета, после второго курса. Вот почему я рассказала ему о слухах, что у них с профессором Дакотой якобы роман. — Она казалась такой искренней. — Наверное, я ревновала.

— И что он вам ответил?

— Велел не глупить. Скип сказал мне, что обычно проводил с ней много времени потому, что у них схожие интересы. Еще он сказал, что она — настоящий золотоискатель. И вовсе не его тип.

— Что он имел в виду под «золотоискателем»? Он сам так ее называл или это ваше выражение?

Судя по тому, что я узнала в ходе первоначального расследования, у Лолы имелись довольно приличные сбережения на черный день. На протяжении всего своего брака она удачно вкладывала деньги. Сначала с помощью Ивана, потом сама. На наших встречах я успела заметить, что она не любила драгоценности и модную одежду. Да и на обстановку новой квартиры вряд ли сильно потратилась.

— Что-то в этом роде. Кладоискатель. Золотоискатель. Больше я от него ничего не добилась, честно. Да спросите его самого. Уверена, вы будете с ним разговаривать. Он участвовал в этом междисциплинарном исследовательском проекте. Они работали в какой-то старой психушке. Только не говорите ему, что я рассказала вам о нас, хорошо? Руководство этого не одобрит.

— Кстати, что поговаривали в колледже? До того, как все разъехались. Кто убил Лолу Дакоту?

— В пятницу вечером я пошла на службу. Не то чтобы мне было ее жалко. Но туда собирались мои друзья, вот мы и решили сходить куда-нибудь вместе, посидеть. Потом-то все слиняют из города. Мы немного выпили и к полуночи начали поглядывать друг на друга с подозрением. Каждый казался потенциальным убийцей. — Глория рассмеялась. — Двое моих знакомых — те, что получали у нее хорошие оценки, — защищали ее. У остальных было на что пожаловаться и что рассказать. Многие думали, что ее убил какой-то местный придурок. Все здесь боятся, как бы их не обокрали. Это вечная проблема. И на территории колледжа, и за ней. Один парень как раз жил с тем студентом, который повесился на следующий вечер. Джулиан. Вы знаете, кто он? Вот так я услышала о Лоле и ее полоумном муже.

— Услышали что?

— Судя по всему, Джулиан частенько хвастался, что находился у Ивана Краловица на содержании. Якобы муж платил ему за информацию о профессоре Дакоте — какой у нее рабочий день, когда она бывает в своем кабинете, куда переехала, когда уезжает заниматься новым проектом. Вот почему Джулиан повесился на самом-то деле. Так многие думают. Говорят, он не знал, что Краловиц собирал сведения для того, чтобы убить жену. Джулиан считал, что муж ей просто досаждал. И поверьте, в колледже многие хотели, чтобы ей прижали хвост.

Я думала вслух.

— Как ты думаешь, где Джулиан Гариано мог пересечься с Иваном Краловицем? — обратилась я к Майку.

— Нетрудно догадаться, — ответила Глория. — Один мой друг видел, как они познакомились. Отец Джулиана только что нанял сыну адвоката — его обвинили в торговле наркотиками. Оказалось, что это также адвокат Ивана Краловица. Около его кабинета они и столкнулись. На Джулиане была куртка Королевского колледжа. Сказал, что Краловиц задал ему миллион вопросов. В ту же ночь муж профессора Дакоты приехал в общежитие, чтобы снова поговорить с Джулианом. Предложил ему кучу бабок за то, чтобы тот шпионил за его женой. Ради денег Джулиан готов был сделать все на свете. Он не думал, что кто-то пострадает.