Книга Честь семьи Лоренцони - Донна Леон

14

В то утро Брунетти решил, что пришло время поделиться с вице-квесторе Паттой той немногой информацией об убийстве Роберто Лоренцони, которой он обладал, — в том, что это убийство, теперь не оставалось никаких сомнений. Так он и сделал, как только Патта появился в квестуре. Поначалу Брунетти опасался, неприятных последствий, связанных с недавними разногласиями по поводу кандидатуры лейтенанта Скарпы, но, к счастью, он ошибался. По крайней мере, Патта и виду не подал, что между ними пробежала кошка. Он уже прочел утренние газеты и не преминул выразить формальные соболезнования родственникам покойного, хотя, по всей вероятности, его больше всего беспокоило то, что это произошло с одним из представителей городской знати.

Брунетти объяснил, что как только дантист подтвердил, что снимки совпадают, то взял на себя смелость известить об этом родителей. Наученный горьким опытом общения с Паттой, Брунетти знал, что следует быть крайне осторожным в проявлении какой-либо личной заинтересованности в этом деле.

Поэтому, сделав вид, что его это ни капельки не интересует, равнодушно осведомился, кому тот намерен поручить вести это дело; он даже осмелился предложить одного из своих коллег.

— А ты-то сам над чем сейчас работаешь, Брунетти?

— Загрязнение воды в порту Маргера, произошедшее в результате утечки нефти, — отрапортовал Брунетти с таким видом, будто дело о загрязнении воды волновало его куда больше, нежели убийство.

— Ах да, — откликнулся Патта; он уже слышал о происшествии в порту Маргера. — Что ж, я полагаю, с этим вполне могут справиться карабинеры.

— Но я так и не успел допросить начальника порта, — настаивал Брунетти, — и проверить документы этого танкера под панамским флагом.

— Пускай этим займется Пучетти, — отмахнулся Патта.

Брунетти вдруг вспомнилась одна забавная игра, которую так любили его дети, когда были маленькими. Нужно было бросить на пол пригоршню деревянных палочек, а затем попытаться собрать их по одной, стараясь при этом не задеть остальные. Вся сложность заключалась в том, что нужно было действовать крайне осторожно — один неверный шаг, и ты проиграешь.

— Может, поручить это дело Марьяни? — предложил Брунетти, имея в виду одного из своих коллег, тоже комиссара. — Он только что вернулся из отпуска.

— Нет, я думаю, это следует поручить тебе. В конце концов, твоя жена тоже из этих, так ведь? И уж как пить дать водит с ними дружбу?

Сколько Брунетти себя помнил, выражение «из этих» всегда звучало пренебрежительно. Он никогда не мог понять, почему «эти» вызывают такие неприязненные, а порой и враждебные чувства. Но сейчас, из уст вице-квесторе Патты, оно прозвучало как высшая похвала. Брунетти неопределенно кивнул, смутно представляя себе, с кем из «этих» может «водить дружбу» его жена и что она может о них рассказать.

— Отлично, тогда твои отношения с ее родней тебе помогут, — сказал Патта, намекая на то, что государственная власть, в том числе и правоохранительные органы, ни во что не ставит так называемое могущество «этих». В этом-то все и дело, подумал Брунетти.

— Ну… — нерешительно выдавил Брунетти, делая вид, что сдается, поддавшись уговорам начальника, — если вы настаиваете, вице-квесторе, я поговорю с Пучетти по поводу Маргеры.

— Держи нас с лейтенантом Скарпой в курсе дела, ты меня понял, Брунетти? — рассеянно пробормотал Патта, явно думая о чем-то другом.

— Разумеется, сэр, — ответил он, заранее зная, что не сдержит данного обещания, как уже не раз бывало прежде. Увидев, что разговор окончен, Брунетти поднялся и покинул кабинет Патты.

Как только он появился в приемной, синьорина Элеттра тут же спросила:

— Ну как, удалось вам его уломать?

— Уломать? — удивился Брунетти, поразившись, что за все время общения с вице-квесторе синьорина так и не поняла, что «уломать» Патту было в принципе невозможно, какими бы вескими ни казались представленные аргументы.

— Вешая ему лапшу на уши по поводу того, как вы заняты, разумеется, — закончила она, ударив пальцем по клавиатуре и оживляя принтер, который радостно зажужжал.

Брунетти не смог удержаться от улыбки.

— В какой-то момент я подумал, что придется отбиваться руками и ногами, такой он был настойчивый.

— Вам, наверное, до смерти хотелось заполучить это дело, комиссар.

— Вы абсолютно правы.

— Тогда, возможно, вас заинтересует это. — Она наклонилась, вытащила из принтера несколько отпечатанных листков и протянула их Брунетти.

— Что это?

— Перечень тех самых неприятностей, которые когда-либо возникали у членов их семейства с правоохранительными органами.

— То есть?

— То есть с карабинерами, таможенными службами, налоговой полицией…

Брунетти сделал вид, что страшно удивлен.

— Насколько мне известно, к секретным сведениям нет доступа, синьора?

— До тех пор, пока в них не возникает настоятельная необходимость, — бесстрастно отвечала она. — Но в любом случае это не те знакомства, которыми стоит злоупотреблять.

Брунетти заглянул ей в глаза, надеясь, что она шутит. Он не был уверен, что бы его больше встревожило — тот факт, что она говорит правду, или то, что он не может отличить правду от лжи.

И поскольку лицо синьорины оставалось невозмутимым, Брунетти предпочел, не вдаваясь в детали, приступить к изучению бумаг. Первая запись была сделана три года назад, в октябре: Роберто задержан за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Внизу приписка: штраф уплачен, дело прекращено.

Прежде чем он успел перейти ко второй записи, синьорина заметила:

— Я не включила туда ничего, что имеет какое-либо отношение к похищению. По этому делу я подготовила отдельный список. Я подумала, так будет удобней.

Брунетти кивнул, вышел из приемной и поднялся к себе в кабинет, читая на ходу. Канун Рождества того же года — грузовик, принадлежащий транспортной компании Лоренцони, ограблен на высокоскоростной магистрали неподалеку от Салерно. На борту находилось медицинское оборудование германского производства на сумму около четверти миллиарда лир. Похищенный груз так и не был найден.

Четыре месяца спустя в результате выборочной таможенной проверки грузовика, принадлежавшего компании Лоренцони, было обнаружено, что в товарной накладной указана только половина стоимости перевозимого груза, а точнее, венгерских биноклей. Штраф, наложенный сотрудниками таможни, был выплачен на месте. Далее следовал перерыв длиной в год, в течение которого ни один из Лоренцони не попадал в поле зрения органов охраны правопорядка. Но спустя год Роберто был арестован за участие в драке в ночном клубе. И, хотя уголовное дело не было возбуждено, был подан гражданский иск о возмещении вреда здоровью, и Лоренцони пришлось заплатить двенадцать миллионов лир родителям парня, которому Роберто в драке сломал нос.