Книга Стервятники - Олег Петров

- А чево ето?

- Голубица одна оставила, - ухмыльнулся Григорий. - За муженька приходила похлопотать. Ейный департаментом горным командует, а хочется пузанчику дворянскому повыше забраться. Вот мадамы и бегают до меня. Ох, и устал я, Мотя. Стольким содействие в ногах и Папы с Мамой вывалял, а меня самого. только в дерьме и валяют!.. Кудыть придем?

Распутин опустил голову. Матрена уж было потянулась за роскошной грушей из тарелки на столике, но остереглась и снова замерла на стуле. А Григорий опять поднял на дочь страшные глаза:

- Тако како-то нехорошее предчувствие у меня, Мотя. Молодой Юсупов неспроста вокруг кадриль выплясывает. Вы это. Деньжата не расшвыривайте, кромчите. А энти бумажки хорошенько схорони, никому не показывай, пока вокруг не оглядишься и надежу не приметишь. Мож, и вправду в них сокровище золотое таится... Приспичит - найдешь толковых людей, дорого продашь. А сама в эти дела не суйся - отвертят голову, напрочь отвертят. Ладно, иди к себе. Варьку там чмокни за меня.

В НОЧЬ на 17 декабря 1916 года Распутин все-таки поедет к Юсупову. План заговорщиков будет осуществлен. Бестолково, с мучительством и ночной суетой по освобождению от трупа убиенного «старца».

Как Распутин и предполагал, его семья сразу же превратится в изгоев. Квартиру на Гороховой начнет осаждать бесчинствующая толпа, отвернутся все прихлебатели, только безутешная императрица частным порядком снимет осиротевшим квартиру по адресу: улица Коломенская, 9. Но и там вдова с дочерями проживут недолго - вездесущая молва дознается про новый адрес.

Несколько месяцев женщины будут скрываться в дачном поселке Озерки под Питером, а потом все-таки вернутся в родимое Покровское. Да только приткнуться к давно остывшему семейному очагу не получится: сельский староста прогонит, угрожая немедленной народной расправой. Кое-как доберутся Распутины до Тобольска. Там у них и образуется передышка до марта семнадцатого, до крушения самодержавия. Потом в Тобольске их опознают. Снова - в бега! Много после напишут про них: «Скрылись где-то в чащобной глухомани Сибири. Потом адмирал Колчак воскресил Распутиных из небытия. После пребывания в его стане вдова с дочками драпали потом по шпалам аж до самого Владивостока, ахая, плыли морем в Японию, и вдруг оказались в Европе!».

Старшая дочь Распутина, Матрена, еще всплывет в нашем повествовании вместе с бумагами Кузнецова и неким бывшим прапорщиком Борисом Соловьевым. И не где-нибудь, в столичной круговерти, а в 1920 году в Чите, по дороге до японий и европ. И не у кого-то, а у самого атамана Семенова, тезки Матрениного папеньки покойного!..

НО ВЕРНЕМСЯ на восемь лет назад от той последней распутинской ночи. В процветающий Иркутск.

Наследство золотопромышленника Кузнецова заботами его здравствующей половины и управляющего Бертеньева тоже в упадке не было. Хотя до сих пор похуже зубной боли мучало Калистрата Федотовича отсутствие каких-либо зацепок и сведений о недоступной ему Золотой Чаше.

Единственный известный ему участник той кузнецовской экспедиции - горный техник Николай Новиков, вертлявый и развязный молодец, моложавый - ему на вид его тридцати шести лет и не дашь, - мычит всякую чушь. Дескать, хозяин его с парой работяг оставил основную поклажу стеречь на переправе через Китой, а сам с верным студентишкой Минькой и остальными рабочими дальше пошел. Потому точного места он, Новиков, не знает, а догадки к делу не пришьешь.

Скорее всего, так и есть. Может быть, что-то и мог бы вспомнить полезное, но последние мозги пропил этот подлец и прощелыга Новиков за прошедший со времени экспедиции червонец годков!..

И раздраженный Бертеньев окончательно поставил на Новикове крест. Не в жисть бы этого не произошло, кабы знал Калистрат Федотович, что, вот, у мрачноватого и хитрого немца, Иоганна Шнелля, с запившимся в драбадан горным техником - сладится!

ДВАДЦАТИПЯТИЛЕТНИЙ Иоганн Шнелль (которого в кузнецовской компании служащие меж собой обзывали Ванькой Шустрым, переиначив его имя-фамилию с немецкого) приехал в Иркутск года три назад из Царицына, где была большая колония обрусевших немцев. Почему его занесло так далеко, никто не ведал. По образованию - горный мастер, потому и приветил его управляющий Бертеньев.

Так вот, накануне нового, 1909 года, оказался Ванька Шустрый за одним столом с крепко подвыпившим Новиковым. Разговор известно о чем - похвальба старательская. И из пьяненького Коляши полезло: да я, да мы... с барином покойным Василием Иванычем.

Шнелль выждал некоторое время, а потом стал подбивать Новикова на тайную экспедицию к «деминскому золоту». Не раз и не два уговаривал. И уговорил!

Летом 1909-го собрали они ватажку, отправились в Тункинские гольцы, но прошатались по долинам верхнего Китоя и Шумака безрезультатно. Вышли в экспедицию поздно, снеговая осень быстро подкатила, пришлось поход свернуть.

На следующий год снова пошли. Шнелль, Новиков и четверо рабочих. А вернулись втроем. После ночевки у китойских пещер наутро не обнаружилось троих работяг. Поначалу подумали, что отвалили они в Аршан, разуверившись в результатах. Но ни в

Аршане, ни в Тунке пропавшая троица не появлялась. Это обеспокоило Шнелля и крепко перепугало обоих его подельников. Экспедицию свернули. Благо еще за сгинувшую троицу не перед кем отчет держать не надо было.

Однако зуд алчности не проходил. И Ванька Шустрый через год, летом 1912-го, предпринимает третью экспедицию. С кем пошел - Новиков не знал: его управляющий двумя неделями раньше, после ледохода, заслал на далекий прииск к северной оконечности Байкал- моря. К тому времени былой самостоятельной кузнецовской компании не стало. Ее прибрало к рукам акционерное общество «ЛенЗоТо» - Ленское золотопромышленное товарищество.

Основанное в 60-е годы прошлого, девятнадцатого века, небольшое паевое предприятие набрало заметную силу, когда значительная часть паев оказалась в руках немецких предпринимателей Гинцбургов и германского торгового дома «Мейер и К». Они акционировали товарищество - на столичном паркете. Крупными пакетами акций чудным образом овладели вдовствующая императрица Мария Федоровна, бывший глава правительства Витте, бывший министр торговли и промышленности Тимирязев и нынешний его преемник Тимашев. Это позволило заметно поправить, с помощью Государственного банка, незавидное финансовое положение «ЛенЗоТо», в 1908 году упроченное созданием в Лондоне корпорации Lena Goldfields.

Последняя к 1910 году скупила 71,5 процентов акций «ЛенЗоТо». В Петербурге был учрежден комитет по управлению Ленским акционерным обществом, в который вошли А. Вышнеградский (Международный банк) А. Путилов (Русско-Азиатский банк), экс- министр С. Тимашев. Удачно совпали интересы иностранного и российского золотобизнеса, высших чиновников и дома Романовых: возник финансово-промышленный монстр, добывающий около трети всего российского золота!

Основные прииски компании располагались по притокам Лены - на Витиме и Олекме. Центром золотодобычи обозначилось Бодайбо. Две тысячи верст до Иркутска: полторы тыщи водным путем по Витиму, Лене - до пристани Жигалово, а потом сухопутным бездорожьем чистых 400 верст. В период весенней или осенней распутицы добраться в те края было крайне сложно. С открытием навигации на реках этот путь можно было проделать по воде, зимой - на санях по ледоставу. Функционировала Бодайбинская железная дорога, связывающая крупные прииски с пристанями на Витиме и Лене. «ЛенЗоТо» дорогу выкупило, фактически став государством в государстве.