Книга Самое надежное - Чингиз Абдуллаев

— Ничего. Ты ведь знаешь, как хорошо я плаваю. А ктоубил Джессику?

— Не знаю, — растерялась мать. — Вот мистерЛеру был там. И мистер Дронго тоже.

— Странно, — вслух сказала Клэр, — сейчас,наверно, все будут переживать. И Берндт, и Томас, и лорд Столлер…

— Хватит, Клэр, — резко перебила ее мать, —твои фантазии иногда заводят тебя слишком далеко. Мне это совсем не нравится.

— Это не фантазии, — упрямо возразила дочь.

— Клэр, — снова перебила ее мать, — будьдобра, попридержи язык. Я миллион раз тебе говорила, что нельзя вести себяподобным образом.

— Я только хотела сказать про наше вчерашнееприключение…

— Больше не желаю тебя слушать.

Джерри повернулась и пошла к дому. Леру, чуть подумав,побежал за ней, очевидно, пытаясь успокоить женщину. Дронго остался рядом сКлэр. Они медленно шли к дому.

— Что вы имели в виду? — спросил Дронго. —Почему вы считаете, что здесь все лицемеры?

— А вы не такой? — вызывающе нагло спросила Клэр. —Думаете, вы святой, а остальные подлецы? Все вы одинаковы.

— Мне жаль, что у такой молодой девушки такоепревратное впечатление о людях, в том числе о мужчинах.

— Какие мужчины? — презрительно сморщила носикКлэр. — Мужчин не осталось. Только двуногие самцы. И джентльменов давно неосталось. Перевелись. Сейчас остались только граждане. Налогоплательщики ивыборщики.

— Не уверен, что ваши слова можно применить ко всеммужчинам нашей небольшой колонии.

— Ко всем, — отвернулась она. — Думаете, я незамечаю, как вы все смотрите на мою мать? Каждый из вас норовит оказаться в еепостели. Думаете, я ничего не знаю? Вам ведь все равно, Джерри или Джессика.Лишь бы рядом была женщина.

— Мне не все равно, — ответил Дронго. — И яникогда не руководствовался примитивной психологией животного.

— Вы не лучше других, — отмахнулась Клэр. —Думаете, я не знаю, куда ходила Джерри? Она прошла прямо к вашей комнате. Явидела, как она шла по коридору. Я все видела.

— Вы можете не поверить, Клэр, но между мной и вашейматерью ничего не было. Уверяю вас, что мы просто разговаривали.

— Только не говорите мне, что вы к ней равнодушны.

— Не скажу. Ваша мать красивая женщина. Но между намидействительно ничего не было.

— Не было, — она вдруг остановилась. Взглянула емув глаза. — Поцелуйте меня, — неожиданно потребовала Клэр. — Чеговы ждете? Я разрешаю.

— Этого мало, — усмехнулся Дронго.

— В каком смысле — мало? Вы хотите со мной переспать?

— Боюсь, что ваши манеры больше подходят для азиатскогобазара, — пробормотал Дронго. — Я имел в виду, что не целую женщин поих желанию.

— Как это не целуете?

— Для этого она должна понравиться мне как минимумнастолько, чтобы я захотел ее поцеловать.

— А я вам не нравлюсь?

— Нравитесь. Но этого недостаточно. И поэтому не нужнозаниматься глупостями. Идемте быстрее к дому, вы замерзнете.

Они поспешили к дому и, войдя на кухню, обнаружили тамтерпеливо поджидающих их Джерри и Мориса Леру. Несмотря на три часа ночи, накухне хозяйничала Илена, очевидно, спустившаяся сюда из своей комнаты.

— Тебе нужно выпить горячего кофе с молоком и лечь впостель, — приказала Джерри, — я пойду в гостиную и посмотрю, как тамдела. Берндту очень плохо. Он бедняга так страдает. Морис, пойдем со мной.Может, мы вместе успокоим его.

Когда они вышли, Клэр фыркнула от возмущения.

— Жаль Джессику. Но они напрасно так убиваются.

— Почему?

— Она никогда не любила Берндта, — нагло заявилаКлэр.

Илена протянула ей кружку горячего кофе с молоком. Клэрвзяла кружку и обхватила ее ладонями, согревая обе руки.

— Она его не любила, — упрямо повторила Клэр.

— С чего вы взяли? — поинтересовался Дронго.

На кухне было тепло и уютно. Присутствие Илены придавалосмысл и начищенной до блеска посуде, и сверкающим белым кухонным полкам.

— Вчера ночью мы катались с ней по морю, —загадочно сказала Клэр. — Думаете, мы только катались по морю?

— Не знаю. Мне говорили, что Джессика поспорила сосвоим мужем и, забрав вас, каталась всю ночь на яхте, которой управлял Фатос.

— Вот именно, — поморщилась Клэр. — А насамом деле мы не катались. Сразу взяли курс на архипелаг. И знаете, почему мытуда поплыли? На берегу нас уже ждал лорд Столлер. Джессика считала, что язаснула в каюте, и даже не посмотрела, что я делаю. А я видела, как они разговаривали.Это был разговор двух неравнодушных друг к другу людей.

— Неужели они целовались? — пошутил Дронго.

— Не целовались, — презрительно сказалаона, — они о чем-то спорили. Я не могла разобрать, о чем. Но говорилинедолго. Минут пятнадцать. А потом она вернулась. И мы сразу отплыли. Я заснулаи проснулась, когда мы вышли в море. И Джессика всем сказала, что мы каталисьпо морю.

— Очень интересно, — пробормотал Дронго, и в этотмомент на кухне появилась Плема Порубович, спустившаяся сюда по крутой служебнойлестнице.

— В этом доме никто не спит, — пожаловаласьона, — такое ощущение, что все страдают бессонницей. Я приняла таблетку ивсе равно не могу заснуть. Все бегают, шумят, кричат, ругаются. Врываются к намв комнату. Тоже мне немецкое гостеприимство.

— Извините, — сказал Дронго, — но у наснесчастье. Погибла супруга Берндта Хаузера.

— Как это погибла? — взвизгнула Плема. — Чтозначит погибла? Ее убили?

— Она упала с насыпи у бассейна, — пояснил Дронго,не считая возможным вдаваться в детали.

— Я же говорила, что здесь нельзя оставаться! Какойужас! Люди уже разбиваются на ровном месте. Просто кошмар. Милочка, —обратилась она к Илене, — дайте мне бутылку воды. Только закрытую бутылкуминеральной воды без газа.

Илена, поняв, что от нее требуется, достала бутылку воды.Плема забрала бутылку и уже собиралась подняться к себе, как Дронго ееостановил.

— Миссис Порубович, задержитесь еще на минуту. Вы ведьврач по профессии. Скажите, пожалуйста, после вчерашнего отравления лордСтоллер мог найти в себе силы выйти на улицу? Хотя бы на несколько минут?

— Вы спрашиваете или утверждаете?

— Конечно, спрашиваю.

— Ни на одну минуту, — громко заявила ПлемаПорубович, — он бы даже не смог спуститься. Его организм не выдержал быподобной пытки. Я могу расписаться под своими словами. И если Джессикадействительно упала сама, то очень жаль. Она была нормальной женщиной. Может,единственной нормальной в этом сумасшедшем доме.