Книга Роза Йорков - Жюльетта Бенцони

— А почему она тогда не поведала всего этого нам? Из страха перед мифическими польскими анархистами? Во-первых, мне ничего не известно о польской секции этой организации. Если бы речь шла о русских, тогда совсем другое дело!

Второе: мы располагаем всеми возможностями, чтобы надежно защитить леди Фэррэлс вплоть до того, чтобы окончательно избавить ее от этого Владислава и его банды. И, наконец, третье: она очень ошибается, если полагает, что ее отец, граф Солманский, способен без серьезной поддержки вытащить ее из крайне неприятной ситуации, в которую она сама себя загнала.

— У нее будет серьезная поддержка: я посоветовал ей обратиться к сэру Десмонду Сент-Элбенсу.

— Будем надеяться, что она вас послушается. Хотя я лично в этом не уверен. Она может испугаться, услышав о способностях сэра Десмонда: от него она не сможет утаить правду. Если ему удается вывести на чистую воду свидетелей, то прежде всего потому, что сначала он вытряхивает всю правду из своих клиентов, расставляя им ловушку за ловушкой. Так что хочет она того или нет, но правду она ему расскажет. Ну вот я и добрался, — заключил Уоррен, увидев, что такси остановилось перед Скотленд-Ярдом. — Вы рассчитываете пробыть еще какое-то время в Лондоне? Если вы хотите дождаться суда, то, боюсь, ваши дела рискуют прийти в упадок.

— Сейчас единственная трудность, которая мешает мне заняться другими делами, — это исчезновение «Розы Йорков». Так что вы понимаете сами, чго какое-то время я еще здесь пробуду! В надежде, — прибавил Альдо с дерзкой улыбкой, — стать свидетелем вашего триумфа, когда вы вернете алмаз. Триумфа, в котором я ни секунды не сомневаюсь.

— Я тоже, — в тон ему ответил птеродактиль. — Так что у нас будет еще повод увидеться.

Гримасу, которая сопровождала это пожелание, с трудом можно было счесть улыбкой. И Альдо не сумел себя в этом убедить. Гримаса шефа полиции куда больше походила на угрозу.

В гостинице Альдо дожидалось письмо, которое вернее было бы назвать запиской, — писавший уложился всего в несколько строк. Однако эти несколько строк породили в голове Альдо целую вереницу весьма щекотливых вопросов.

«Леди Б, две недели назад была отправлена в санаторий.

Семья не хочет привлекать внимания к прогрессирующему маразму, в котором она находится. С. А.» — гласила записка.

Кто же тогда была та пожилая леди, которую любезно согласился принять Хэррисон, с тем чтобы она могла полюбоваться драгоценностью, принадлежавшей ее предкам?..

Глава 5. ГОСТИ ГЕРЦОГИНИ

Лакей громко назвал имена Альдо и Адальбера, и они вошли в гостиную, где гости герцогини Дэнверс коротали время, дожидаясь начала обеда. При одном взгляде на собравшихся Альдо безумно захотелось тут же развернуться и уйти. Он и шел-то сюда неохотно, поскольку перспектива встречи с американкой, которая наверняка была какой-нибудь несносной богатой дамой, совершенно ему не улыбалась. Однако когда князь еще с порога разглядел женщину, которая, сидя на канапе, болтала с хозяйкой дома и леди Уинфилд, он просто впал в панику. Он остановился как вкопанный и уже сделал было полуоборот, как обеспокоенный Видаль-Пеликорн зашептал ему, не поворачивая головы:

— Что с тобой? Плохо себя чувствуешь?

— Мне не надо было сюда приходить! Похоже, что мне предстоит самый ужасный вечер в моей жизни! Эта американка жаждет крови несчастного антиквара.

— Я в отчаянии, но бежать уже поздно!

И в самом деле, их имена, произнесенные зычным голосом слуги, уже прогремели в гостиной, и старая герцогиня, поднеся к глазам лорнет, посылала им с другого конца комнаты обворожительную улыбку. Нужно было идти и здороваться.

Спустя мгновение, показавшееся Альдо слишком коротким, он склонился к руке хозяйки, а она ласково сообщила своей собеседнице:

— Вот тот человек, которого я вам обещала, милая Ава!

Что же касается вас, князь, то леди Риббсдейл мне сказала, что вы знакомы и встречались в Америке до войны.

— Леди Риббсдейл? — недоуменно переспросил Альдо, кланяясь американке. — Память подсказывает мне другое имя — незабываемое, как сама миледи!

Действительно, лет десять назад, проводя лето в Ньюпорте, знаменитом курорте нью-йоркских миллиардеров, Морозини посчастливилось быть представленным Аве Астор, считавшейся самой красивой женщиной Соединенных Штатов, несмотря на то что ей было уже за сорок. Ава Лойл-Виллинг, которая за два года до этого разошлась со своим мужем Джоном Астором IV, продолжала носить его фамилию. Бывший муж никак не мог помешать ей в этом, ибо, возвращаясь из свадебного путешествия по Европе со своей второй женой, он имел несчастье взять билеты на «Титаник». Погиб он как истинный рыцарь, буквально силой заставив свою молодую жену занять место в спасательной шлюпке. Ава, у которой было от него двое детей, сохранила за собой его имя, совершенно проигнорировав существование другой, более молодой вдовы.

Обольстительная, полная чарующего обаяния Ава в душе была бессердечной мегерой, никогда не любившей ни мужа, ни детей, ни любовников. Любила она всегда только саму себя. Лойл-Виллинги были одним из самых родовитых и богатых семейств Филадельфии, среди своих предков они числили английских королей и даже одного французского суверена, так что Ава ребенком была страшно избалована, как следствие дурно воспитана и, к сожалению, с годами так и не избавилась от дурных привычек.

Альдо с ужасом вспоминал об одном обеде у Вандербильдов, на котором Ава, сидевшая рядом с пожилой английской аристократкой, — чьим соседством она была страшно недовольна, предпочитая общество мужчин, — воскликнула, вставая из-за стола: «И кто это мне говорил, что леди X… может быть забавной и остроумной?!» Ответом ей было ледяное молчание.

Жизнь князя Морозини Ава представляла себе как непрестанное катание в гондоле с гитарой в руках и распевание «О соле мио!», о чем она при всякой встрече сообщала Альдо, считая это наиостроумнейшей шуткой и доводя его до бешенства.

Альдо понадеялся было, что прошедшее десятилетие несколько утихомирило американку, но ошибся. Она встретила его звонким восклицанием:

— А вот и наш князь-гондольер! Счастлива вновь увидеться с вами, мой дорогой!

— Я тоже… леди Риббсдейл? Я правильно произношу вашу фамилию? — осведомился он, решив достойно сыграть свою партию в этом дуэте и отвечать невежливостью на невежливость, пусть даже в ущерб своей репутации галантного светского человека.

— Совершено правильно, — ответила она с сияющей улыбкой. — Мой муж богатый и знатный человек, но, к сожалению, я не могу вас познакомить. До нашего с ним брака он был самым обаятельным весельчаком, которого только можно себе представить. Он только и делал, что устраивал великолепные праздники, зато теперь его никакими силами не выманишь из замка Тюдор, которым он владеет в Суссексе.

Звуки скрипок, игравших на балах, сменило чтение вслух классиков. И должна сказать, что классики действуют на меня усыпляюще, несмотря на прекрасный звучный голос моего мужа. Поэтому время от времени я приезжаю развлечься в Лондон. Не так часто, как мне хотелось бы, — ведь он не может без меня обойтись…