Книга Шпион, пришедший с холода - Джон Ле Карре

Лимас подумал.

– Мне было бы не по себе, – ответил он. – Такое случалось. Вы получаете намек или ряд намеков на то, что в определенном отделе или на определенном уровне у вас завелся вражеский агент. Ну и что дальше? Вы же не можете арестовать всех служащих. Вы не в состоянии расставить капканы на всех. Вы просто мотаете на ус. В случае с «Роллинг Стоун» вы даже не знаете, в какой стране он работает.

– Вы, Лимас, практик, а не теоретик, – улыбаясь, заметил Фидлер. – Позвольте задать вам несколько элементарных вопросов.

Лимас ничего не ответил.

– Досье – текущее досье дела «Роллинг Стоун» – какого цвета оно было?

– Серое с красным крестом – это означает ограниченный доступ.

– А что-нибудь еще на обложке было?

– Предупреждение. Список с пометкой, что любой человек, не поименованный в нем, если ему случайно попадет в руки досье, должен сразу, не открывая, вернуть его в расчетный отдел.

– А кто был в этом списке?

– Допущенных к «Роллинг Стоун»?

– Да.

– Заместитель Контролера, Контролер, его секретарша, расчетный отдел, мисс Брем из специальной регистрации и Сателлиты-Четыре. Кажется, все. И, наверное, отдел особой рассылки, но насчет этого я не уверен.

– Сателлиты-Четыре? А чем они занимаются?

– Странами за «железным занавесом», кроме СССР и Китая. Зоной.

– То есть Германской Демократической Республикой?

– То есть Зоной.

– А разве не странно, что в этом списке оказался целый отдел?

– Да, пожалуй, странно. Впрочем, не знаю, ведь прежде я никогда не имел дела с материалами ограниченного доступа. Кроме как в Берлине. Но там все было по-другому.

– А кто в это время работал в Сателлитах-Четыре?

– О Господи! Гийом, Хэверлейк, Де Йонг. Да, кажется, и он. Де Йонг как раз вернулся из Берлина.

– Им всем разрешалось читать это досье?

– Не знаю, Фидлер, – чуть раздраженно ответил Лимас. – И будь я на вашем месте…

– Разве не странно, что целый отдел попадает в список, хотя в остальных случаях в него включены лишь отдельные сотрудники?

– Говорю вам, не знаю. Да и откуда мне знать? В этом деле я был всего лишь клерком.

– А кто носил досье от одного человека к другому?

– Кажется, секретарши. А впрочем, не помню. С тех пор прошло несколько месяцев…

– Тогда почему этих секретарш не было в списке? Ведь секретарша Контролера в него попала?

На мгновенье наступило молчание.

– Да, вы правы, – сказал Лимас. – Я сейчас вдруг вспомнил, – и в голосе его послышалось удивление, – что мы передавали его из рук в руки.

– Кто еще из расчетного отдела имел дело с досье?

– Никто. Этим сразу начал заниматься я, как только пришел туда. До меня им занимался кто-то женщин, но как только появился я, досье передали мне, а ее вычеркнули из списка.

– Значит, вы лично относили досье следующему сотруднику?

– Да, кажется, так.

– А кому вы его передавали?

– Я?.. Не помню.

– Подумайте, – сказал Фидлер, не повышая голоса, но его настойчивость, похоже, застала Лимаса врасплох.

– Заместителю Контролера вроде бы, чтобы доложить, какую акцию мы предпринимаем или рекомендуем.

– Кто приносил досье?

– Что вы имеете в виду? – Лимас, казалось, совершенно был сбит с толку.

– Кто приносил досье вам? Кто-то из поименованных в списке, так?

Лимас нервно потер щеку.

– Да, кто-то из них. Понимаете, Фидлер, мне довольно трудно вспомнить это, я в те дни уже здорово пил. – В его голосе неожиданно зазвучали примирительные нотки. – Вы даже не представляете, как трудно…

– Я еще раз спрашиваю вас, Лимас. Подумайте. Кто приносил досье вам?

Лимас уселся за стол и покачал головой.

– Не могу вспомнить. Может, потом вспомню. Но сейчас, правда, не могу. И не надо меня так теребить.

– Это ведь не могла быть секретарша Контролера, верно? Вы всегда передавали досье заместителю Контролера, возвращали досье лично ему. Вы сами мне сказали. Так что все поименованные в списке должны были получать досье раньше Контролера.

– Да, думаю, так и было.

– Тогда остается отдел специальной регистрации. Мисс Брем.

– Нет, она просто заведовала кабинетом секретной документации. Там хранилось досье, пока я с ним не работал.

– Значит, – вкрадчиво спросил Фидлер, – досье попадало к вам от Сателлитов-Четыре, не так ли?

– Думаю, так, – сказал Лимас беспомощно, словно был не в состоянии угнаться за блистательной работой мысли Фидлера.

– На каком этаже находится отдел Сателлиты-Четыре?

– На третьем.

– А расчетный?

– На пятом. Следующий после отдела специальной регистрации.

– И вы не помните, кто приносил досье наверх? Может быть, вы спускались к ним, чтобы забрать его?

Лимас в отчаянии покачал головой. Но вдруг резко обернулся к Фидлеру и буквально выкрикнул:

– Да я это был! Конечно же, я! А получал я его от Петера! – Лимас словно пробудился ото сна, он покраснел, лицо его было взволнованным. – Вот в чем штука: помню, я как-то забирал досье у Петера в его кабинете. Мы еще поболтали с ним о Норвегии. Нам случалось бывать там вместе.

– У Петера Гийома?

– Да, у Петера. Я о нем совсем забыл. Он вернулся из Анкары за несколько месяцев до этого. Петер был в списке! Конечно, он там был! Вот в чем штука. Там стояло «Сателлиты-Четыре», а в скобках ПГ – инициалы Петера. До него этим занимался кто-то другой, но специальная регистрация заклеила то имя белой бумагой и внесла инициалы Петера.

– А какой территорией ведает Гийом?

– Зоной. Восточной Германией. Экономика. Маленький отдел, тихая заводь. Вот у него-то я и брал. А однажды, теперь припоминаю, он сам принес мне досье. Агентов у него не было. Я даже не понимаю, как он попал в эту историю. Петер еще с парочкой сотрудников занимался проблемами нехватки продовольствия. Реальным анализом положения.

– Однако, принимая во внимание особые предосторожности, окружающие «Роллинг Стоун», вполне возможно, что так называемая исследовательская работа Гийома на самом деле была частью операции по руководству этим агентом?

– Я ведь говорил Петерсу, – почти заорал Лимас, стукнув кулаком по столу, – что чертовски глупо думать, будто какая-то операция против Восточной Германии могла проводиться без моего ведома и, значит, без ведома всей берлинской организации. Я бы знал об этом, понятно? Сколько раз можно повторять одно и то же! Я бы знал!