Книга Голдфингер - Ян Ланкастер Флеминг

12. «Если вы тронете меня еще раз...»

Бонд был доволен собой. Теперь на Голдфингера рассердится много народа. При помощи двадцати тысяч фунтов можно провернуть немало грязных дел. Теперь придется перекраивать планы, откладывать заговоры, возможно, будут спасены и жизни. И даже если СМЕРШ будет проводить расследование, что вряд ли, поскольку люди там все-таки реалисты, спокойно воспринимающие потери, то можно предположить, что слиток нашел какой-нибудь бродяжка.

Бонд открыл тайник под пассажирским сиденьем и бросил туда слиток. Опасная штука. Придется связаться с ближайшей станцией и отдать золото им. Пусть отправят в Лондон по дипломатическим каналам. Нужно быстро доложить, поскольку эта штуковина подтверждает многое. М., возможно, захочет предупредить Второе бюро, пусть проследят за мостом и выяснят, кто придет. Но Бонд очень надеялся, что этого не произойдет. Он не хотел никаких осложнений сейчас, когда он подбирался к Голдфингеру все ближе и ближе. Наоборот, ему нужно было, чтобы небо над головой Голдфингера оставалось ясным и безоблачным.

Путешествие продолжалось. Нужно было подумать и о других вещах. Он не должен выпускать из виду «роллс» перед Маконом, чтобы не ошибиться на развилке дорог, одна из которых шла на Лион, другая на Женеву. Еще нужно разобраться с этой девицей и по возможности убрать ее с дороги. Красивая или нет, но она явно мешала. А еще ему нужно остановиться и купить себе попить-поесть. Был уже час дня, и вид завтракающего Голдфингера разбудил в нем аппетит. К тому же пора было заправиться и проверить воду и масло.

Писк «Гомера» усилился. Бонд приближался к Макону. Придется, несмотря на риск, подъехать поближе. Большое движение на дороге скроет его машину, а знать точное направление – через Сону на Бург или на Лион, совершенно необходимо.

Вдали на улице Рамбюто сверкнул желтый лимузин, проехал по мосту через железную дорогу и пересек маленькую площадь. Бонд видел, как прохожие оборачивались вслед сверкающему «роллсу». Вот и река. Свернет Голдфингер вправо или поедет через мост? Прямо. Значит, Швейцария! Бонд поехал в предместье Сен-Лорана. Теперь к мяснику, пекарю и в винный магазин. Бонд глянул в зеркало. Так-так! Маленький «триумф» висел у него на хвосте на расстоянии одного фута. Интересно, давно она здесь? Бонд был так поглощен преследованием «роллса», что ни разу не посмотрел назад с момента въезда в город. Она, должно быть, пряталась в одной из боковых улочек. Все ясно! Теперь, конечно, ни о каком совпадении и речи быть не может. Нужно что-то делать. Извини, солнышко! Придется тебя слегка стукнуть. Постараюсь сделать это как можно мягче. Ну, держись! Бонд резко остановился перед лавкой мясника и сдал назад. Раздался звон и скрежет. Бонд выключил двигатель и вышел из машины.

Он обошел автомобиль. Девушка с перекошенным от злости красивым личиком уже поставила одну великолепную ножку в шелковом чулке на дорогу. Мелькнуло белое бедро. Девушка сняла свои очки и встала, расставив ноги и уперев руки в бока. Красивый рот был зло сжат.

Задний бампер «астон-мартина» плотно въехал в то, что осталось от фар и решетки радиатора «триумфа». Бонд любезно улыбнулся:

– Если вы тронете меня еще раз, вам придется мне жениться.

Он не успел договорить, как раздался звук пощечины. Бонд поднял руку и потер щеку. Вокруг собралась небольшая толпа. Оттуда раздавались подбадривающие выкрики:

– Давай, девушка, так его! А теперь – в нокаут!

Пощечина не смирила гнев девушки.

– Идиот чертов! Вы что натворили?!

Если бы симпатичные девушки постоянно пребывали в ярости, они были бы красавицами, подумал Бонд, а вслух произнес:

– Должно быть, у вас паршивые тормоза.

– У меня тормоза?! Что вы, черт побери, несете? Вы в меня въехали.

– Случайно. Я не знал, что вы так близко.

Пора было ее успокоить.

– Приношу глубочайшие извинения. Я оплачу вам ремонт и все остальное. Это просто несчастный случай. Давайте посмотрим, как сильно повреждена машина. Попытайтесь отъехать. Не обращайте внимания, если бамперы сцепились.

Девушка решительно села за руль. Мотор взревел, автомобиль вздрогнул, но не двинулся с места.

– Ну вот! Идиот несчастный! Сломал мне вентилятор.

На это Бонд и рассчитывал. Он сел в машину и отъехал от «триумфа». Куски «триумфа», освобожденного от бампера «астона», посыпались на землю. Бонд снова вышел из машины. Толпа к этому времени уже поредела. Среди оставшихся оказался человек в комбинезоне механика, он предложил вызвать аварийку. Бонд подошел к «триумфу». Девушка уже стояла на дороге и поджидала его. Выражение ее лица изменилось, стало решительным и собранным. Бонд отметил, что темно-синие глаза девушки внимательно изучают его.

– Все не так уж плохо. Скорее всего, просто отошел контакт. Думаю, к завтрашнему утру вам все сделают. Вот сто тысяч франков. Их должно хватить и на ремонт, и на гостиницу, и на звонки друзьям, и на все остальное. Пожалуйста, возьмите, и на этом покончим. Я с удовольствием остался бы с вами до утра, чтобы лично убедиться, что все в порядке, но, к сожалению, у меня на вечер назначена важная встреча, и я никак не могу ее пропустить.

Ее «нет» прозвучало холодно и решительно. Девушка сложила руки за спиной и ждала.

– Но...

Чего она ждет? Полицейских? Хочет привлечь его за неосторожное вождение?

– У меня тоже встреча сегодня вечером, и мне тоже необходимо там быть. Мне нужно в Женеву. Вы не отвезете меня? Это недалеко, всего около сотни миль. На вашей машине мы там будем через пару часов. Отвезете? Пожалуйста!

В голосе ее слышалось отчаяние. Не угроза, не жалоба, только отчаяние.

Бонд впервые глянул на нее не как на симпатичную девушку, хотевшую, возможно (во всяком случае, это было единственное объяснение, которое Бонд мог дать, чтобы свести все к общему знаменателю), обратить на себя внимание Голдфингера или имевшую какой-то компрометирующий материал, который она могла использовать для шантажа. Но она не казалась способной ни на то, ни на другое. Лицо ее было слишком характерным, слишком отрытым. И на искусительницу она мало походила. На ней была белая рубашка мужского покроя с расстегнутым воротом и подвернутыми длинными рукавами. Маникюр отсутствовал, а единственным украшением было золотое кольцо на пальце (интересно, настоящее или фальшивое?). Талия перетянута широким черным кожаным ремнем с двойной пряжкой, юбка в темно-серую клетку выше колен. Ноги обуты в дорогие сандалии, очень удобные для вождения. Единственной яркой вещью была розовая косынка, которую она сняла с головы и держала в руке вместе с очками. Все это выглядело вполне привлекательно, но в то же время создавалось впечатление униформы, а не наряда молодой девушки. Было что-то мужское в ее внешности и манере поведения. Она вполне могла бы быть членом английской женской лыжной сборной или отдавать много времени охоте и верховой езде, подумал Бонд.

К тому же, несмотря на то что она была очень красива, девушка явно относилась к той категории женщин, которые равнодушны к своей внешности. Она даже не попыталась привести в порядок волосы, поэтому они торчали в разные стороны, как им заблагорассудится. Ее смоляные волосы резко контрастировали с бледным лицом, которое казалось как бы заключенным в темную раму. У нее были огромные синие глаза под темными бровями и чувственный рот, а высокие скулы и тонко очерченный подбородок придавали ей решительный и независимый вид. Фигура ее излучала ту же независимость. Она гордо несла свое тело, ее великолепные груди стояли высоко и свободно под шелком рубашки. Поза ее, с широко расставленными ногами и руками за спиной, была помесью вызова и провокации.