Книга Обрекающая - Глен Кук

Теперь ей было понятно, как приходится – приходилось, напомнила она себе с горечью – Каблину, когда он старался угнаться за Замберлином и его приятелями. Свежий мокрый снег засасывал на каждом шаге, как зыбучий песок, хотя Марика шла предпоследней в цепочке – только Барлог защищала ее спину. Мешок немедленно стал гнуть вниз словно камень, готовый утянуть ее на дно этой белой шкуры земли и никогда не дать вынырнуть. Поднялся ветер с Зотака, раздирая бахрому серых облаков перед лицами лун, грызя правую щеку настолько, что Марика всерьез испугалась отморозить половину лица окончательно. Постепенно холодало.

В этом было только то преимущество, что, если температура достаточно упадет, им вряд ли грозит очередная вьюга.

Вся эта неимоверная, спиноломная работа по очистке стойбища от тел теперь навалилась на нее. Болело всюду. Мышцы так толком и не отошли.

Грауэл прокладывала путь. Она старалась замедлить темп, но силты наседали, а для охотницы трудно идти медленно, когда даже старуха выдерживает скорость куда большую.

На первом коротком привале Грауэл шепотом заспорила с высокой силтой. Она хотела сбавить темп.

– Мы на земле врага, сестра. Разумнее будет идти осторожнее, сохраняя бдительность. Как бы не налететь в этой спешке на кочевников.

– Сейчас ночь. А ночь – наше время, охотница. И мы можем видеть то, что тебе недоступно.

Это Грауэл признала. Но возразила:

– У них ведь тоже колдовство есть. Как они и показали. Неразумно будет полагаться только…

– Довольно. Спора не будет. Мы не привыкли, чтобы с нами спорили. И тебе предстоит тяжелый урок, если ты не усвоишь это за время нашего пути.

Марика глядела на снег у себя под ногами и думала, сколько же им еще идти. Как она помнила по урокам географии, крепость лежит в шестидесяти милях к западу от стойбища. А прошли они не больше пяти миль. Таким темпом они дойдут за три или четыре ночи. Летом дорога заняла бы день-два.

Грауэл прекратила спор. Но даже по виду ее было заметно, что внутренне она бунтует – пусть она благоговеет перед силтами и боится их, но все же в чем-то их презирает. Этот немой язык не ускользнул и от силт. Потом, после путешествия, Марике вспомнился краткий обмен репликами между ними. Грауэл им не нравилась.

Старшая говорила:

– А чего ты хочешь от дикарки? В ней не воспитали должного уважения.

Губы Марики дернулись в намеке на рычание. Должное уважение? А где должное уважение этих силт к такой охотнице, как Грауэл? Где должное уважение к ее опыту и знаниям? Грауэл спорила не ради спора, как скучающие Мудрые, желающие убить время.

Да, такое будущее выглядело не слишком радостным – идти в изгнание в крепость. Мало кто любит чужие обычаи.

«Но я не какой-нибудь мужчина, всегда готовый склонить голову, – подумала Марика. – И если силты так думают, их ждет больше неприятностей, чем они рассчитывают».

Однако вызов вскоре сменился тяготами и однообразием пути. Шаг и еще шаг, одна нога, другая, а хуже всего – разум, который нечем занять, и он вспоминает. Открывается для вторжения из прошлого.

И тогда начинается истинная боль – боль в сердце.

Не раз Барлог, двигаясь своей тяжелой, но ловкой походкой охотницы, налетала на Марику, когда та останавливалась, уйдя в свои мысли.

Раздражение силт росло с каждым часом.

Им надоела глушь. Они рвались домой. И от нетерпения злились на выживших Дегнанов.

А если так, думала Марика, почему бы им не пойти собственным темпом? У них нет обязательств перед Дегнанами – так можно было судить по словам, которыми они обменивались. Как будто долг, к которому хотели воззвать Скилдзян и Герьен, прося защиты, был для них в лучшем случае предлогом обирать те стаи, которые они считали принадлежащими им. Как будто все права были у одной стороны, а обязанности – у другой, каковы бы ни были обещания.

У Марики зарождалось презрение к силтам. Боль и усталость были для него отличной питательной средой. Еще до того, как силты велели разбить лагерь в ветровой тени огромного поваленного дерева, ее чувства стали сильны настолько, что силты могли их прочесть. И они были озадачены, обнаружив, что Марика куда более открыта и непредубеждена, чем старшие Дегнаны. Усевшись рядом, они стали это обсуждать, пока Грауэл с Барлог копали убежище в наметенном у дерева сугробе.

Высокая подозвала Марику. Вопреки усталости, щена старалась помочь охотницам, главным образом собирая хворост. Лагерь был у реки, окруженной высокими деревьями, взбиравшимися по склонам крутых холмов. Странно, что здесь ландшафт становился более пересеченным, хотя это не было заметно с плато, где стояло стойбище Дегнанов. В целом в эту сторону местность плавно понижалась.

– Щена, – сказала высокая силта, – в тебе что-то переменилось. Мы хотим понять, почему за последнюю ночь ты нас так невзлюбила.

– Из-за этого, – коротко ответила Марика.

– Из-за чего – из-за этого?

У Марики не было того страха перед силтами, что был у охотниц. Она их не знала, потому что никто ей про них не рассказывал. И она сказала:

– Вы тут сидите и смотрите, как Барлог и Грауэл работают не только ради себя, но и ради вас. В стойбище вы помогли. Немного. В том, что не было полностью работой стаи.

Она имела в виду переноску тел.

Старшая не поняла. Младшая поняла, но ей это не понравилось.

– Мы так поступили, когда другого выхода не было. Мы – силты. А силты не работают лапами. Это дело…

– У вас по две ноги и по две лапы и здоровье отличное, раз вы можете нас на ходу так загнать. Вы можете работать. В нашей стае, кто своей доли работы не делает, тот не ест.

В глазах старшей силты вспыхнул огонь. У младшей вспышка раздражения сменилась снисходительной усмешкой.

– Тебе еще много предстоит узнать, малышка. Если бы мы стали делать то, о чем ты говоришь, мы больше не были бы силтами.

– А быть силтой – это значит считать себя выше других? У нас в стае были такие охотницы. Но они работали, как и прочие. Или сидели без еды.

– Мы свой вклад вносим по-другому, щена.

– Ага. Защищаете стаи, которые платят вам дань? Это я всегда слышала от охотниц, ходивших к вам каждую весну. Платить дань, которая гарантирует защиту. А после этой зимы я думаю, что защиту мы покупали от силт крепости, а не от убийц, приходящих в Верхний Понат. Что хорошего было стае от вашей защиты? Вы спасли три жизни. Ладно. А по всему Верхнему Понату стаи были истреблены. Так что не хвастайтесь своим чудесным вкладом, если не покажете мне больше, чем я уже видела.

– Ну и сучка! – сказала высокая силта старшей.

Та была настолько зла, что казалось, вот-вот взорвется. Но и гнев Марики дошел до той точки, когда она ни о чем уже не думала и ничего не боялась. Она видела что Грауэл и Барлог бросили сгребать снег и смотрят – неуверенно, но держа руки поближе к оружию.