Книга Месть Ориона - Бен Бова

Он отступал перед троянцем, и вскоре я заметил, что мирмидонянин увлекает Гектора ближе и ближе к нашим рядам.

Пока они оба потели и пыхтели под палящим солнцем, я заметил, что Ахиллес улыбается, словно маленький мальчик, с удовольствием отрывающий крылышки у мухи, как будто он уже вогнал копье в грудь своего врага… Он напоминал безумца, задумавшего коварное убийство. Мне доводилось видеть такую улыбку на лице Золотого бога.

Гектор понял, что инициатива перешла к противнику. Он изменил тактику, пытаясь активнее действовать копьем, стремясь за счет преимущества в силе заставить соперника опустить оружие и вогнать наконец заостренную бронзу наконечника в незащищенное щитом тело врага.

Ахиллес сделал выпад, и Гектор опоздал на какую-то долю секунды. Предводителю мирмидонян этого хватило. Подпрыгнув, он обеими руками направил со всей силой копье в Гектора. Наконечник ударил о защищенную бронзой грудь героя, я услышал, как он со скрежетом скользнул по металлу, не пробив его, и соскочил, попав Гектору под подбородок. Удар отбросил троянца назад, но он не упал. И на мгновение оба воина застыли рядом; Ахиллес давил на копье с такой силой, что пальцы, сжимавшие древко, побелели, глаза его пылали ненавистью и жаждой крови, а на губах играла жестокая улыбка. Руки Гектора, не выпуская длинного копья и огромного щита, медленно потянулись вперед, словно он хотел обнять своего убийцу. Конец копья погружался все глубже в его горло, проникая в мозг.

И вот тело Гектора обмякло и повисло на острие копья противника, который тотчас же вырвал из горла врага свое оружие, и мертвый царевич покатился в пыль.

– За Патрокла! – вскричал Ахиллес, потрясая окровавленным копьем.

Ахейцы издали радостный вопль, троянцы же застыли в ужасе.

Ахиллес отбросил копье, извлек меч из ножен и несколько раз рубанул по шее Гектора, голове которого суждено было стать трофеем.

Я бежал за колесницей Одиссея, зная: те самые люди, которые надеялись, что схватка между героями покончит с войной, мчатся теперь в битву, не думая ни о чем; подобно леммингам, которые выбрасываются на берег в стремлении к самоубийству, повинуясь таинственному зову безумного инстинкта.

«Так ты наслаждаешься битвой? – вспомнил я давние слова Золотого бога. – Что ж, я заложил в свои создания страсть убивать».

Но времени на размышления уже не оставалось. Моя рука сжимала меч, враги бросились на меня, сверкая налитыми кровью, сулящими смерть глазами. Следуя примеру Ахиллеса, я сбросил с левой руки тяжелый щит. Он был мне не нужен: реакции мои обострились, и мир вокруг меня словно застыл.

Железный меч хорошо послужил мне, бронзовые клинки трещали и переламывались под его ударами. Острое лезвие пробивало бронзовую броню. Я догнал колесницу Одиссея. Он и еще несколько воинов на колесницах окружили тело Гектора, пока Ахиллес и его мирмидоняне раздевали труп. Я увидел, как голову храброго царевича водрузили на копье, и в негодовании отвернулся. Наконец кто-то привязал лодыжки трупа к дышлу колесницы и устремился в лагерь ахейцев, надеясь пробиться с телом сквозь ряды сражавшихся воинов.

Видя такое варварство, троянцы разъярились. Вознегодовав от подобного надругательства, они отчаянно стремились отбить тело Гектора, чтобы не позволить ахейцам увезти его в лагерь.

И пока борьба разгоралась, я заметил, что никто из троянцев не защищает подхода к городу, они даже не подумали охранять ворота, через которые вышли.

Я бросился к колеснице Одиссея и закричал, перекрывая проклятия и стук оружия:

– Ворота! Троянцы оставили их без охраны!

Глаза Одиссея вспыхнули, он поглядел на городские стены, потом на меня и кивнул.

– К воротам! – закричал он, перекрывая шум битвы. – К воротам, прежде чем их закроют.

Издав яростный боевой клич, Одиссей оставил тело Гектора. Рядом с двумя колесницами я бегом помчался вперед, расчищая себе дорогу мечом… И вот уже ничто не отделяло меня от стен Трои, кроме пустого пространства.

– К воротам! – услышал я призыв за своей спиной, и мимо меня прогрохотала колесница, кони мчались как безумные, раздувая ноздри, глаза их побелели и выкатились.

О теле Гектора немедленно забыли, битва прекратилась, все устремились к Скейским воротам. Войско троянцев потоком текло назад, стараясь оказаться под защитой городских стен, пока не закрыли ворота.

Вновь вскочив в колесницу, Ахиллес прорубил кровавую просеку в войске троянцев; он разил мечом направо и налево, а пешие воины и знать на колесницах расступались перед ним. Потом он выхватил кнут у возницы и погнал лошадей отчаянным галопом к городским воротам.

Я видел, как Одиссей метнул копье в грудь троянца, охранявшего вход в город. Возле ворот появились седобородые старики и мальчишки, вооруженные легкими метательными копьями. Со стен стреляли лучники, бросали вниз камни. Одиссею пришлось остановиться, но Ахиллес мчался дальше прямо к воротам, не обращая внимания на сыпавшиеся градом снаряды. Стражи бросились врассыпную, прячась за массивными деревянными створками, на которые кто-то навалился, закрывая. Увидев, что щель уже слишком мала для колесницы, Ахиллес соскочил на землю и бросился вперед, потрясая огромным окровавленным копьем. Воины у ворот попытались преградить ему дорогу, но он легко разогнал их.

Одиссей и другой знатный ахеец Диомед, как я узнал позже, поспешили на помощь; переброшенные за спину огромные щиты с головы до пят защищали обоих воинов от камней и стрел, которые летели на них сверху. Основная часть троянского войска невдалеке от нас вступила в отчаянную схватку с войском ахейцев, которые стремились преградить им путь к городским стенам. Я встал между Одиссеем и Ахиллесом, мечом отражая удары копий, высовывавшихся из щели между створками. Левой рукой я выдернул копье из рук испуганного мальчишки, бросил на землю и потянулся за другим.

В глубине души я недоумевал: почему я убиваю троянцев, зачем мне их смерть? Эти люди такие же творения Золотого бога, как и я. Они идут в бой, как им велит их создатель; он управляет ими так же, как и мной. На это я ответил себе: все умирают, но некоторым приходится умирать не единожды.

Жизнь все равно окончится смертью. Но если троянцы служат Золотому богу, пусть и не понимая его планов, тогда они враги мне. И я убью их. Ухватившись за копье, я притянул к себе так и не выпустившего оружия из рук старца… Когда я уже мог дотянуться до него мечом, он выпустил копье, закричал и воздел руки над головой, стараясь защититься воплем. Клинок мой разбросал руки старца и погрузился в его череп.

Пока я извлекал меч из раны, стоявший рядом юнец швырнул в меня легкое копье.

Я легко уклонился и ткнул храбреца обагренным кровью клинком. Я не хотел его смерти. Сперва он испугался, но все-таки шагнул вперед. Второго шанса сохранить жизнь я ему не подарил.

Схватка у ворот затянулась, как казалось, на час. Конечно, здравый смысл подсказывал, что она закончилась через несколько минут, когда подошло отступившее войско троянцев, отчаянно сопротивлявшееся натиску главных сил ахейцев. Колесницы и пешие метались, воины кололи, рубили, повсюду раздавались проклятия, вопли, вой, визг, предсмертные крики пронзали воздух в узком коридоре, который вел к Скейским воротам. То и дело летели стрелы и камни, пыль смешивалась с кровью. Троянцы спасали свои жизни и в отчаянии стремились под защиту городских стен так же, как бежали ахейцы всего несколько дней назад, пытаясь избежать ударов смертоносного копья Гектора.