Книга Черный квадрат - Андрей Дышев

Конечно! — не выдержала Вика. — Я буду мерзнуть в этой дырявой машине до тех пор, пока ты не придумаешь другого способа попасть домой! Я, между прочим, хочу принять горячую ванну и лечь в постель.

— Мы поедем к нам на дачу! — бросил заготовку Тарасов. — Там ты примешь ванну и ляжешь в постель.

— Далеко до дачи? — спросил я.

Сейчас мы выедем на Новорязанское шоссе, а затем надо будет свернуть на Быково… Километров сорок, может быть.

Там к дому не проедешь, — сказала Вика. — Снега по пояс.

Не было ясно: она запрещает ехать на дачу или же предупреждает, что дорога плохая. Тарасов пожал плечами.

— Машину можно оставить у будки сторожей, а самим пойти пешком.

Вика вздохнула и окончательно спрятала лицо в воротнике.

— Делайте, что хотите.

Тарасов с облегчением опустил руку мне на плечо, дескать, вопрос улажен, можешь гнать.

Когда мы подъехали к воротам дачного поселка, я уже не чувствовал лица. Казалось, прикоснись к ушам, и они со стеклянным звоном отвалятся. Вика хоть и куталась в мою куртку, но это не спасало ее ноги. Последние полчаса она сидела «по-турецки» и безжалостно ругала машину. Тарасов, мне кажется, устроился лучше всех и, дабы не потерять самое теплое местечко, всю дорогу помалкивал, не напоминая о своем существовании.

У зеленого вагончика сторожей дорогу нам преградил опухший от водки, черный от угля человек в телогрейке и валенках. Согнувшись, он просунул голову в то место, где было ветровое стекло, посмотрел маленькими красноватыми глазками на меня, на Вику и, наконец, узнал Тарасова.

— Здравия желаем, гражданин начальник! — прохрипел он, запуская в салон машины зловонный перегар. — Беда приключилась. Мы звонили вам с утра, но трубку никто не брал.

Тарасов заерзал на заднем сидении.

Какая беда, Коля? — Он старался говорить спокойно.

Да там… — переминался с ноги на ногу сторож. — У вас на первом этаже решетка с окна сорвана и стекла вырезаны.

Где?! На даче?! — вскрикнул Тарасов, хотя все было уже ясно даже мне.

Да, в вашем доме… Кхы-кхы! — На всякий случай сторож отстранил испитую физиономию подальше.

Ну чего стоим! — не выдержала Вика и ударила ладонью по панели. — Поехали, сейчас все сами увидим.

Мерзавцы! — стремительно заводился Тарасов. — Не доглядели! Пьянь поганая! Пропустили воров!

Да ночью они, гражданин начальник! — принялся оправдываться сторож, делая еще шаг назад. — А тут метель была! Кто ж в метель разглядит…

Метель?! — взревел Тарасов, толкая меня сзади, словно я мешал ему выпрыгнуть наружу и расправиться со сторожем. — Да какая, к херам собачим, метель?! Да я вас всех заживо закопаю! Какого черта я вам деньги плачу?!

— Дайте объяснить! Дайте объяснить! — хрипел сторож.

— Поехали! — крикнула Вика и схватилась за руль. Сторож едва успел отскочить. На усиленной передаче я медленно покатил по глубокой свежей колее, оставленной каким-нибудь внедорожником, возможно, джипом. В глубокой канаве, в ста метрах от трехэтажного дома из красного кирпича, мы все же застряли, и дальше пришлось идти пешком.

Я никогда не видел более разъяренной женщины. Всю дорогу до дома она ругалась самой изысканной руганью и ни разу не повторилась. Я понимал, что идти в туфлях по сугробам — не самое приятное занятие, но демонстрировать двум мужчинам блестящее знание матерного фольклора было вовсе не обязательно. На месте Тарасова я дал бы ей пощечину, чтобы пригасить истерику, и донес до дома на руках. Тарасов же предпочитал не вмешиваться, чтобы самому не попасться под горячую руку жены.

Словом, под аккомпанемент нежного голоса Вики мы дошли до крыльца и, стряхивая с ног снег, несколько минут рассматривали фасадное окно. Черная ажурная решетка была откинута и висела на двух нижних петлях на манер откидной лесенки. Два тонированных стекла были аккуратно вырезаны, вынуты из рам и поставлены у стены. Под окном снег был утоптан.

— Мерзавцы, — бормотал Тарасов, шаря по карманам брюк в поисках ключей. — Бомжи, бродяги грязные! Они наверняка искали продукты. Надо было оставить на крыльце бутылку водки и кольцо колбасы, чтобы окно не портили.

Он говорил не искренне, просто успокаивая себя самого. Вика, приплясывая от холода, набиралась сил для очередного эмоционального всплеска. Я смотрел на следы. «Бомжи», похоже, использовали джип и трос для того, чтобы сорвать решетку с петель. Затем — это было отчетливо видно по следу протектора — машина развернулась по участку и вернулась на старую колею.

— Я этих сторожей разгоню, — грозился Тарасов, отпирая дверь и пропуская вперед себя Вику. — Я не пожалею денег и найму профессиональную охрану.

Мы вошли в узкий темный коридор, откуда на второй этаж полого поднималась деревянная лестница с ажурными перильными опорами. Вика включила свет и, на ходу скидывая туфли, побежала в ванную. Тарасов, напряженно глядя перед собой, лишь на секунду заглянул в комнату, дверь в которую находилась справа от лестницы, и стал торопливо подниматься на второй этаж.

— Останься здесь! — крикнул он мне, не оборачиваясь.

Собственно, я и не намеревался бежать вслед за Тарасовым и остался внизу. Сняв мокрые ботинки, я с наслаждением прошелся по мягкому ворсу ковра в конец коридора, заглянул на кухню, а затем в комнату, значительную часть которой занимал прямоугольный обеденный стол. Буфет, стулья с гнутыми ножками, кондовые кресла с круглыми подлокотниками и такой же диван, покрытый белым холщовым чехлом, напоминали экспонаты дома-музея какого-нибудь писателя или ученого, жившего в начале века. Края скатерти, которой был застелен стол, колыхались от холодного сквозняка, на полу дрожали маленькие лужицы от растаявшего снега.

Воришки — и это было заметно сразу — прошли эту комнату по диагонали, от окна к двери, не прикасаясь к мебели, не интересуясь антикварным столовым серебром, матово блестевшим на полках буфета.

Я вернулся в коридор. Из ванной комнаты доносился тихий гул газовой колонки и шум воды. Вика не заперла дверь, и я как-то само собой оказался в ванной.

Очаровательная стервоза стояла на коленях под струей воды и, постанывая от наслаждения, массировала тело. Теплые брызги попали мне на лицо, и, не сводя глаз с нагой натуры, я потянулся за полотенцем.

— Дверь прикрой, раз уже зашел, — сказала Вика, не поворачивая головы.

Я дотронулся до ее нежной шеи, потом мои пальцы съехали по скользкой коже на плечо, а оттуда, по головокружительному спуску, на грудь и замерли на тугом розовом соске.

У тебя холодные руки, — сказала Вика. — А ты не боишься моего мужа?

Нет, — ответил я.

Тогда намыль мочалку и потри мне спину.

Она встала, повернувшись ко мне пухлыми, прекрасной формы ягодицами, и, чуть склонив голову, поторопила: