Книга Пьеретта - Оноре де Бальзак

«Дорогая Пьеретта, если ты так больна — не утомляйся, поджидая меня. Я крикну тебе, как кричали когда-то шуаны. Хорошо, что отец научил меня подражать их крику. Я прокричу три раза, и ты будешь знать, что я тут и что нужно спустить бечевку; но теперь я приду только через несколько дней. Надеюсь, что принесу тебе хорошие вести. О Пьеретта! Тебе умереть! — что за нелепость! При одной мысли об этом сердце мое так затрепетало, что мне казалось, будто я сам умираю. Нет, Пьеретта, ты не умрешь, ты будешь жить счастливо и очень скоро избавишься от своих мучителей. Если не удастся та попытка спасти тебя, которую я сейчас предпринимаю, я обращусь к правосудию и перед лицом неба и земли расскажу, как обходятся с тобой твои недостойные родственники. Я убежден, что через несколько дней страданиям твоим придет конец; потерпи же, Пьеретта! Бриго охраняет тебя, как в те времена, когда мы с тобой катались по замерзшему пруду — помнишь, как я вытащил тебя из большой проруби, в которой мы чуть было оба не погибли? Прощай, моя дорогая Пьеретта. Если на то будет воля божья, мы через несколько дней будем счастливы. Ах, я не смею сказать тебе о единственной причине, которая может разлучить нас! Но бог милостив, и через несколько дней я увижу мою дорогую Пьеретту свободной, беззаботной, и никто не воспретит мне смотреть на тебя, — я так жажду тебя видеть, Пьеретта! Ты удостоила меня своей любовью и сказала мне об этом. Да, Пьеретта, я буду твоим возлюбленным, но не прежде, чем заработаю достаточно денег для такой жизни, какая тебе подобает, а до тех пор я хочу оставаться лишь преданным тебе слугой, жизнью которого ты можешь распоряжаться. Прощай.

Жак Бриго».

Вот о чем сын майора Бриго не сообщил Пьеретте: он отправил г-же Лоррен в Нант следующее письмо:

«Госпожа Лоррен, внучка ваша умрет, замученная дурным обращением, если вы не приедете и не потребуете ее обратно; я еле узнал ее, а чтобы вы сами могли судить о положении вещей, прилагаю письмо, полученное мною от Пьеретты. Про вас говорят здесь, что вы завладели состоянием вашей внучки, и вы должны снять с себя это обвинение. Словом, приезжайте, если возможно, немедленно, и мы еще будем счастливы, а если вы промедлите — вы не застанете Пьеретту в живых. Остаюсь с совершенным почтением вашим покорнейшим слугой,

Жак Бриго.

Провен. Большая улица, у господина Фраппье, столяра».

Бриго боялся, не умерла ли бабушка Пьеретты.

Хотя для бретоночки письмо того, кого она по своей наивности называла возлюбленным, было сплошной загадкой, девочка с детским простодушием поверила всему. Она ощутила то, что испытывает путник в пустыне, завидев вдалеке пальмы, окружающие колодец. Через несколько дней ее горестям должен был наступить конец, — так сказал ей Бриго; обещание друга детства успокоило ее, и все же, когда она прятала это письмо вместе с предыдущим, у нее мелькнула ужасная мысль.

«Бедный Бриго, — думала она, — он и не догадывается, в какую я попалась ловушку».

Сильвия слышала шаги Пьеретты, услыхала также Бриго под ее окном; она вскочила с постели и сквозь щелку ставня осмотрела площадь; при свете луны она различила мужскую фигуру, удалявшуюся в ту сторону, где жил полковник, перед домом которого Бриго и остановился. Бесшумно открыв свою дверь, старая дева поднялась по лестнице — и была потрясена, увидев у Пьеретты свет; она заглянула в замочную скважину, но ничего не могла разглядеть.

— Пьеретта, — окликнула она девочку, — вы больны?

— Нет, кузина, — ответила застигнутая врасплох Пьеретта.

— Почему же у вас в полночь горит свет? Откройте я хочу знать, что вы делаете.

Пьеретта бросилась босиком к двери, отворила ее, и старая дева заметила свернутую бечевку, которую девочка не успела спрятать. Сильвия кинулась к бечевке.

— Зачем это вам?

— Просто так, кузина.

— Просто так? — повторила Сильвия. — Ладно. Лжете, как всегда! Не бывать вам в раю! Ложитесь, вы простудитесь.

Она не стала больше ни о чем расспрашивать и ушла, оставив Пьеретту в ужасе от такого милосердия. Вместо того чтобы разразиться бранью, Сильвия решила вдруг подстеречь Пьеретту и полковника, перехватить письма и уличить обманывавших ее влюбленных. Почуяв опасность, Пьеретта с помощью кусочка коленкора подшила оба письма к подкладке своего корсета.

На этом окончилась история любви Пьеретты и Бриго. Пьеретта была счастлива, что Бриго решил не приходить в ближайшие дни, и надеялась, что подозрения ее кузины, не получая подтверждения, рассеются. И действительно, выстояв на ногах три ночи и выслеживая в течение трех вечеров ни в чем не повинного полковника, Сильвия не обнаружила ни у Пьеретты, ни в доме, ни вне его ничего такого, что свидетельствовало бы об их близости. Она послала Пьеретту на исповедь и, воспользовавшись ее отсутствием, все перерыла у девочки с ловкостью и сноровкой шпиона или чиновника парижской таможни, но ничего не нашла. Ярость ее не знала границ. Попадись ей тогда Пьеретта под руку, она, несомненно, беспощадно бы ее избила. Для старой девы такого склада ревность была не просто чувством, она составляла смысл ее существования: Сильвия жила, ощущала биение своего сердца, испытывала совершенно незнакомое ей до той поры волнение; любой шорох заставлял ее настораживаться, она прислушивалась к малейшему шуму и с мрачной подозрительностью наблюдала за Пьереттой.

— Эта негодная девчонка меня доконает! — говорила она.

Сильвия довела свою строгость до самой утонченной жестокости и этим совсем подорвала здоровье Пьеретты. Бедняжку постоянно лихорадило, а боли в голове стали невыносимы. Через неделю у нее уже было такое страдальческое лицо, что оно, несомненно, вызвало бы жалость у всякого, кроме завсегдатаев салона Рогронов, бессердечных в своих корыстных расчетах. Врач Неро — возможно по наущению Винэ — не являлся целую неделю. Подозреваемый Сильвией полковник, боясь расстроить задуманный им брак, остерегался проявить хотя бы малейшее участие к Пьеретте. Батильда происшедшую в девочке перемену объяснила переходным возрастом и сочла ее естественной и не опасной. Наконец в один из воскресных вечеров, когда Пьеретта находилась в гостиной, полной обычных посетителей, она от нестерпимых болей потеряла сознание; полковник, заметивший это первым, поднял ее и отнес на диван.

— Она притворяется, — сказала Сильвия, посмотрев на мадемуазель Абер и остальных партнеров.

— Уверяю вас, что кузина ваша тяжело больна, — возразил полковник.

— В ваших объятиях она чувствовала себя превосходно, — с ужасной улыбкой ответила ему Сильвия.

— Полковник прав, — вмешалась г-жа де Шаржбеф. — Вам следовало бы позвать врача. Сегодня утром при выходе из церкви все говорили, что у мадемуазель Лоррен очень больной вид.

— Я умираю, — прошептала Пьеретта.

Дефондриль подозвал Сильвию и посоветовал ей расстегнуть платье двоюродной сестры. Сильвия подбежала, твердя: «Все это просто фокусы!» Расстегнув на Пьеретте платье, она добралась уже до корсета; но тут Пьеретта, сделав сверхчеловеческое усилие, приподнялась и крикнула: