Книга ЭмоБоль. Сны Кити - Антон Соя

Чёрный бездонный колодец, из которого не видно звёзд. Падаешь в него, засыпая, и выныриваешь — просыпаясь. Не очень приятно. Кити сидит на расстеленной кровати. Она только что проснулась. Или только собирается лечь? Точно. Она собирается. Собирается с мыслями. Собирается спать. Потому что Егор не пришёл, а телефон молчит. Ну и ладно. Завтра она ему позвонит — и он придёт. Обязательно придет. Новый день. Каждый день приходит новый день. Вчера сегодня было завтра, а завтра сегодня будет вчера. А сейчас придёт сон. Сейчас придёт слон. Нет! Сейчас придёт он. Кити засыпает себя еловыми лапами, а потом снегом. Она в сугробе. В утробе. В гробу. Падает в колодец.

Чёрный бездонный колодец, из которого не видно звёзд. Падаешь в него, засыпая, выныриваешь — просыпаясь. Не очень приятно. Кити сидит на расстеленной кровати. Она что, так и не легла спать или уже встала? Может, Егор встал раньше и ушёл на кухню делать ей кофе. Глаза слипаются. Слипаются от слова слип. Но слип, Кити! Егор ещё не пришёл. Не пришёл из кухни с кофе? Отлично, значит, можно ещё чуточку поспать. Можно? Конечно можно. Спи, Кити! Маленьким хорошим девочкам всё можно. Сколько можно? Ну сколько можно себя мучить глупыми мыслями! Пора спать. Такая вот осенняя пора, очей очарованье, и летняя вечерняя пора, и пора в коже. Пора-пора-порадуемся, если проснёмся. Или если заснём?

Главное, не упасть в чёрный бездонный колодец, из которого не видно звёзд. Падаешь в него, засыпая, выныриваешь — просыпаясь. Не очень приятно. Кити сидит на расстеленной кровати. Ложится. Кладёт голову на подушку. На лицо девушки медленно планирует большая чёрная бабочка. Садится ей на переносицу. Абсолютно невесомая. Утопически красивая. Медленно открывает-закрывает свои бархатные крылья цвета темноты, приятно обдувая закрытые веки Кити. Усыпляет бдительность. Пробуждает страхи. Усыпляет Кити. Усыпляет, как ненужную хозяевам кошку. Не спать! Кити заснула. Заснула во сне. И тут же проснулась. По-настоящему. В настоящем. Без улыбки. Без надежды. И самое ужасное, что она помнит сон. Помнит, как к ней на лицо садится бабочка, которую она не видит, не чувствует и не пытается согнать. Не пытается прогнать, как воспоминания о плохом сне. Пусть сны останутся снами!

Глава 18

ДневниКити. Жара

После конвенции прошло две недели. Две недели я не могла себя заставить сделать новую запись в дневнике. На улице страшная жара. Мне как никогда паршиво. Мои счастливые сны покинули меня, и я каждое утро просыпаюсь, понимая, что последняя радость жизни исчезла безвозвратно. Ещё эта жара, плавящая не только асфальт, но и мои мысли, не даёт ни на чём сосредоточиться. Живу по инерции. Вернулась к Ритке.

Милка, вопреки ожиданиям отца, после его возвращения не уехала в Тулу, а живёт у них. Вернее, ночует. А днём болтается со своим улыбчивым клоном ЕТ. Пристали к нам с Риткой, как банный лист. Куда мы — туда и они. Просто преследователи какие-то. Пасутся по вечерам у «БодМода» и садятся мне на хвост после работы. Морды у них хитрые и довольные. Особенно у Милки. Наверняка они днём где-нибудь трахаются по-тихому. А может, ещё и употребляют что, не просто же так у Игги всегда такая дурацкая улыбка на лице. Последние дни она мне стала казаться надменной, иронической и снисходительной. Ни дать ни взять принц Датский. Ещё эти его дурацкие накидки и плащи а ля Средневековье. Вряд ли такой новый друг Милы порадует папу или её родителей, но сдавать кузину не собираюсь. Пусть сами разбираются. Тем более что скоро конец света и мы все всё равно подохнем.

Не очень хочется, но и телевидение и веб-сеть в унисон обещают стремительно приближающееся светопреставление. Даже до 2012 года шансов дотянуть всё меньше и меньше. Землетрясения сменяются пыльными ураганами и пожарами, за ними следуют извержения вулканов и селевые потоки, цунами и смерчи — короче, весь мир трясёт и лихорадит. Неделю назад во Франции пассажирский самолёт упал рядом с АЭС. Все грешили на «Аль-Каиду», а когда расшифровали чёрный ящик, то выяснилось, что самолёт столкнулся с гигантскими бабочками. Потом ещё с десяток самолётов по той же причине попадали по всему миру в течение нескольких дней. Вот тебе и прекрасные безобидные создания, радующие глаз и душу. Военная авиация всех стран дружно поднялась в воздух, дабы очистить воздушное пространство от непрошеных гостий, но бабочки-камикадзе исчезли в одночасье, как утренний туман. Как будто и не было никаких гигантских летуний.

СМИ и в этом тут же углядели очередную примету приближающегося Армагеддона. Землю покинула нежданная красота, предвестники апокалипсиса. Сюр продолжается. Мир загибается. Утра у меня теперь грустные. Ритка стала какой-то нервной и грубой. Пришлось даже пару раз отлучить её от тела. Нужно что-то менять в жизни, тем более если жить осталось так недолго. Хотя я во всю эту чепуху верю с трудом. Как же мне нужно хоть на мгновение увидеться с Егором. Перекинуться парой слов. Просто необходимо. Но он, похоже, совсем покинул меня. Даже во сне. Я уверена, я чувствую, что он там был каждую ночь, а теперь пропал. Ну разве так можно? Предатель!

На работе — новая тема. Дружно подкалываем Тараса из-за его удачной поездки в Финку. Тарас с женой и друзьями чудесно съездили без нас на фестик в Лапландию. Чудесно, потому что на фестиваль они так и не попали. Проехав целый день по живописной Стране озёр, лосей и лососей и изрядно утомившись, они около полуночи добрались до городка Сенайоки, в котором проходил угарный рок-фест. И что же они увидели? Улицы городка заполняли шатающиеся, кривые, косые, едва держащиеся на ногах пьяные финны, не выпускающие из рук блоков пива. Бесконечные очереди во временные туалеты, валяющиеся под заборами любители рок-музыки. Сенайоки оказался городом полярных алко-зомби. Чтобы запарковаться и переночевать в лагере, нужно купить билеты, но всё оказалось закрыто. Переговоры с пьяными местными жителями, уже плохо говорящими даже по-фински, ни к чему не привели. Тарасу со товарищи пришлось искать ближайший кемпинг, где поспать всё равно не удалось. Всю ночь они пробухали с весёлыми финиками, а утром весь кемпинг на разные голоса скандировал хитовый припев любимой песни Тараса из репертуара Шнура: «Фуй! Фуй! Фуй!» На фест Тарас с друзьями не вернулись. Забили и поехали домой. Погода стояла суперская. По дороге они купались и радовались жизни. Попутешествовали! Главное, что никто не обломался. Особенно мы — те, кто не поехал. Дэна жалко. Ходит, обременённый своими мыслями, глаза прячет, разговаривает со мной через силу и только по делу. Мурзила и Тарас удивляются, но виду не подают. Соблюдают этикет. Типа очень воспитанные. Я вчера не выдержала, пошла к Дэну сама. Клиентов нет. Жара! Сидит один и перебирает эскизы тату. Я взяла стул, села рядом, говорю:

— Дэн, хватит убиваться! Не могу больше смотреть на твои «сложные щи». Ты обалденный мастер и супердруг. И саспеншн мне организовал фантастический. Просто я не могу никого полюбить. Никого. Никогда. И Ритка тут ни при чём! Понимаешь?

— Понимаю, — говорит Дэн. — И Рифка ни пфи чём, и я ни пфи чём. А чего пфишла-то? Утефать меня не нафо. Я в новме. Я спфавлюсь.