Книга Мы родились в тельняшках - Сергей Зверев

Еще около пятнадцати их же соратников продолжали с угрюмыми лицами ходить на лодках кругами, словно акулы. Настроение у них – хуже некуда. Главный, поняв, что опасности нет, позволил подняться на борт своим приближенным. Добыча должна достаться самцам, обладающим более высоким приоритетом в стаде. Остальным – спасибо за участие.

– Где вторая девчонка? – спросил Тумба-юмба по-английски у Греты.

Пространная речь на немецком разочаровала его.

– А мужик где? – Захватчик стал щипать и оттягивать свою кожу, обозначая волосатость.

Грета смотрела на него растерянно, стараясь не выдать даже дерганьем глаза свое волнение. Еще бы – за спиной у нее на следующей палубе лежит Герда с инструментом и держит его качан в перекрестье. Они думают, что видят скрученные в рулоны дорожки. Правильно. А между ними, если присмотреться, черное маленькое дуло автомата.

Человек, чья раса определяется как негроидная, шел по палубе от кормы к носу, готовый начать стрелять не то что по человеку – на шорох. Дверь в кают-компанию была приоткрыта, и он заглянул в нее. Дурашка.

– Хр, – хрюкнул человек и, опустив автомат, рухнул бы на палубу, но его поддержала заботливая рука Голицына.

Старший лейтенант не стремился провести операцию на щитовидной железе. Присев у самого входа и сделавшись маленьким-маленьким, как трехлетний ребенок, Голицын подождал, пока противник сунет нос внутрь, увидит перед собой сидящего на диване безоружного шкипера Серегу, резко выпрямился и воткнул ему в горло нож, не забывая помочь слабеющему гостю зайти внутрь.

Второй пошел с другого борта, вошел и встретился с Дедом. Тот просто взял и по горлу полоснул.

– Будете мне весь корабль отмывать, – шипел Марконя, засевший за барной стойкой. – Устроили тут бойню… Нельзя, что ли, культурно резать?

– Было неудобно, – извинился мичман, оттаскивая наивного и дохлого негритенка. – А автоматики китайские. Голодранцы на нас лезут, товарищ капитан-лейтенант.

Тумба-юмба забеспокоился. Люди вошли и не вышли. Пришлось с кружащихся лодок призвать еще мясца. И те, довольные и радостные, что и им теперь достанется хоть чего-нибудь, уже по трое с каждой стороны бросились обыскивать корабль, не особенно беспокоясь о топоте собственных ног и бряцании оружием.

Даже слепой, вляпавшись в кровавые лужи на полу, оставленные спецназовцами, поймет, что что-то нечисто. Чего уж говорить о зрячих. Их валили из автоматического оружия, как кабанов: в упор, зло и расчетливо. Герда ожила, и со второй палубы почти в упор начала косить всех, кто собрался на корабле. Люди вокруг Греты падали, как фишки домино. Троих из шести выбросило за борт. Остальные слегли у простреленных ног главного Тумбы-юмбы. Упражнение в скоростной стрельбе было закончено. Герда перезарядила магазин компактного карабина и не собиралась успокаиваться.

Одновременно с первыми хлопками-выстрелами на верхней открытой палубе появились Бертолет, Татаринов, Малыш и мичман Корниенко. Люди в лодках вскидывали оружие, пытаясь прицелиться, а некоторые несознательные не старались даже понять, куда стреляют. Если бы не Герда, яхта приняла бы совсем непотребный вид. Каждый разобрал по лодке, в которых оставалось наибольшее количество людей, но взять на прицел две опустевшие, где оставались только водилы, было некому. С бортов еще подоспели Поручик, Дед и Марконя, но, несмотря на свинцовый шквал, обрушившийся на пиратов, две автоматные очереди прошили яхту.

Герда прокрутилась вокруг своей оси и выбила два из двух. Головы остававшихся в лодках одиночек безжизненно повисли, а их корытца, потеряв управление, понеслись в открытое бесконечное море.

Добив все, что могло двигаться, спецназовцы устремились на корму, по которой, как и планировалось, ползал и стонал с перебитыми ногами покусившийся на чужое дикарь. Рядом с ним стояла Грета, держась за окровавленную руку.

Подруга поспешила к ней, просто перебравшись через перила и спрыгнув на нижнюю палубу.

– Прости, я задела, – извинялась Герда, переживая за соотечественницу.

Кэп, глядя на все происходящее свысока, как и положено командиру, распорядился увести раненую в каюту, а сам поспешил чинить допрос пока еще живого Тумбы-юмбы. Дед и Голицын помогли тому найти точку опоры, перетянули перебитые ноги и, удостоверившись, что жизни его в ближайшие несколько минут ничего не угрожает, отошли в сторону.

Кэп присел перед главарем и на неплохом английском спросил не в бровь, а в глаз:

– Ты кто такой?

Раненый и не скрывал, что смысл быстро дошел до него, и стал утвердительно мотать головой, но пока молчал. Как всякий генерал, только что потерявший всю армию, он не мог поверить в произошедшее.

Да он со своими людьми держал все побережье в страхе! Обирал торговцев, грабил туристов, контролировал два рынка, ДВА! И теперь у него нет ничего. Даже здоровья. Добрый человек, который не раз подбрасывал работенку, слил ему отличное дело – а тут полное фиаско. Подстава. Тотал аннихилейшн.

Боевик назвал свое имя. Оно не слишком отличалось от «Тумба-юмба», а посему так его и оставим, дабы не путаться в созвучиях и не ломать глаза, перечитывая неведомые нам слоги.

– Я хотел захватить яхту.

Кэп нарочно занервничал, расширив глаза и начав жевать собственную нижнюю губу, почесывая пальцем курок «Винтореза». Надо знать юг. Тот, кто толстый, больше всех кричит и заведен до припадочного состояния, тот и есть самый главный. А ОН, как известно, страшен в своем гневе, потому лучше поскорее сознаться, даже в том, чего не делал, а только задумывал, и даже в том, о чем не мог догадываться.

Тумба-юмба скосил глаза в сторону. Там в воде, за бортом, в кровавых разводах плавало тело, демонстрируя метки от прошедших насквозь пуль. Он собрался с мыслями и, преодолевая боль, которую не ощущал в полной мере, так как принял самопальное обезболивающее еще до атаки, начал сливать инфу.

– Мне предложили эту работу… – и негр в несколько предложений заложил Бушати.

Дальше, видать, нервы не выдержали у Герды. Она выхватила из ножен висевший на бедре длинный узкий нож и бросилась на пленного. Малыш едва успел перехватить ее, но немка, извиваясь в его руках, размахивала холодным оружием буквально перед носом пленного, едва не задевая его, визжала и кричала при этом какие-то незнакомые русским ругательства.

Что говорить, все мужчины знают, что бешеных баб надо обходить стороной. Несмотря на свое экваториальное происхождение, Тумба-юмба иногда сталкивался со злыми феминами. Он четко разумел: если сейчас здоровяк отпустит девку, она его на куски разрежет. Точно. Последняя фраза пошла на английском:

– Скормлю акулам по кускам!

– Ну да, не все им наших туристов жрать, – поддержал Кэп.

Последнюю фразу пленный понял так: «Мужик, она в натуре зарежет».

Герда немного сбавила обороты и, продолжая висеть на руке Малыша, заорала: