Книга Субмарина меняет курс - Александр Николаевич Терентьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопреки ожиданиям, плыть оказалось не так уж и трудно – морская вода будет поплотнее, чем пресная озерная или речная, да и жилет уверенно поддерживал ослабевшее тело, на любое движение отзывавшееся то тупой тянущей, то острой болью.
«Судя по всему, глубина там, у скал, небольшая, так что ящики достать, наверное, можно… Пара катеров или рыбачьих баркасов, веревки-лебедки… Весь вопрос теперь в том, кто их достанет! Здесь, на юге, англичане заправляют, до наших далеко – где еще тот север! Конечно, и англичанам неохота такую добычу в руки отдавать, но все же лучше, чем японцам… Главное я сделал: дрянь эта уже никак к самураям не попадет! Ладно, что тут гадать – сейчас главное до берега добраться, а там разберемся-сориентируемся… Если союзнички меня в этой милой форме сразу на берегу не шлепнут! Черт, сапоги мешают как… Но не могу же я потом босиком ходить – все «героические» СС позорить, елки-палки! А вдруг мой радиосигнал до наших дошел?! А что, должны же в этом Иране наши связисты быть? Должны! Хотя… надежды, конечно, мало – сколько там эта бандура «SOS» передавала, да еще и по-японски… А потом – шмяк!.. Все, хватит больную башку терзать! Доплывем – на месте посмотрим… Vorwerts, Herr Sturmbannfuhrer!..»[2]
Длинная волна, набежавшая на берег, шумно выдохнула и выбросила на белый песок обессиленного человека с разбитым в кровь лицом, в черной военной форме и в ярком спасательном жилете… Кремеру еще хватило сил отползти подальше от кромки прибоя туда, где на песке лежали перевернутые вверх дном рыбачьи лодки и лениво покачивались под порывами ветра длинные сети, растянутые для просушки на кое-как вбитых в песок кольях. «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…» – непонятно откуда всплыли в голове русские строчки из далекого детства. Кремер по-немецки мысленно выругался в адрес упорно не желавшего убираться Вальки Седых и потерял сознание…
19
…Небольшой транспортный самолет с опознавательными знаками японских ВВС на крыльях и фюзеляже сделал круг над палаточным городком, затем круто ушел на разворот и через несколько минут уже коснулся шасси недавно уложенной и размеченной взлетно-посадочной полосы. Транспортник, притормаживая, прокатился до конца полосы, развернулся и, вздымая винтами облака пыли, зарулил на указанную диспетчером стоянку.
Откинулась дверца с заоваленными краями, из темного отсека скользнула на землю небольшая лесенка-трап, и по ступенькам сначала шустро скатился один из летчиков, затем появился молоденький лейтенант в пехотной форме, а уж потом из самолета степенно появился генерал лет пятидесяти. Уверенно простучал каблуками по металлическим ступенькам, с видимым удовольствием прошелся по твердой земле, вдохнул пахнущего сухой полынью степного воздуха и, увидев подбегающего и уже издали отдающего честь начальника аэродрома, небрежно вскинул руку к козырьку.
– Господин генерал, на вверенной моему командованию территории происшествий не случилось, все работы идут по утвержденному командованием плану! Начальник аэродрома майор Татэгава!.. Как вы себя чувствуете, господин генерал? Благополучно ли долетели? Если хотите отдохнуть после нелегкого полета – палатка к вашим услугам! Вы также можете принять душ и немного перекусить – у нас все готово для столь высокого гостя…
– Это все потом, майор, – генерал Сэйдо благосклонно кивнул и, заложив руки за спину, негромко приказал: – Сначала покажите мне, что вы тут понастроили… Потом постройте людей – я хочу посмотреть на ваших героических асов…
Генерал вместе с адъютантом и майором уселись в подкативший джип с брезентовым тентом и отправились на дальний край обширного поля, где виднелись выстроенные в ряд самолеты, прикрытые натянутой над ними широкой маскировочной сетью. Генерал неторопливо осмотрел практически готовые к вылету самолеты, одобрительно отозвался о работе механиков, на минутку задержался у одного из аэропланов и понаблюдал, как обслуга ловко закрашивает японские опознавательные знаки и через картонные трафареты наносит на крылья угловатые белые кресты «люфтваффе», на хвостовое оперение – свастику, а на фюзеляжах малюет маркировку, принятую в немецких ВВС.
– На всех самолетах, господин генерал, установлены двигатели, изготовленные для «люфтваффе» на заводах Мессершмитта, – предупредительно давал пояснения Татэгава, – так что вряд ли русские смогут что-либо доказать по… обломкам самолетов. Если они их смогут сбить, конечно… Кроме того, насколько мне известно, германское командование во всеуслышание заявит, что это были немецкие самолеты…
– Русским не нужно будет никого сбивать! Наши герои не станут трусливо увиливать и прятаться от огня – они сами полетят прямо в гущу врагов и понесут с собой могучее пламя… Хорошо, майор, едем смотреть ваших летчиков…
Генерал Сэйдо медленно прошелся вдоль шеренги застывших по стойке «смирно» пилотов, придирчиво осматривая чистоту формы, ботинок, по привычке старого служаки не забывая отмечать, по уставу ли солдаты подстрижены, на месте ли все положенные знаки различия. Командиры звеньев свое дело знали – все было в порядке. Крепкие, здоровые парни, готовые в любую минуту выполнить любой приказ своего командира…
– Солдаты! – генерал еще раз окинул жестким взглядом строй. – Не удивляйтесь, что я называю вас именно так… Да, вы уже почти все лейтенанты, но, в первую очередь, все мы – солдаты нашего императора! Все мы – потомки славных самураев! Главной целью, смыслом их жизни было высокое, преданное служение своему сёгуну. Высшим счастьем для настоящего самурая была благородная гибель в бою. Честь, верность, долг, готовность в любой миг пожертвовать жизнью – все это «Бусидо», «Путь самурая», жизнь не жалкого, забитого крестьянина, мелкого чиновника или ремесленника – жизнь воина! То, что я сейчас вам скажу, является высшим государственным секретом, но вы достойны знать его!
Шестьсот с лишним лет назад грязные монгольские полчища хана Хубилая сели на множество кораблей и решили переправиться через море и завоевать наши священные острова… Но налетел посланный нашими славными богами огромный тайфун и разметал, разбил в щепки корабли неразумного хана! И так было дважды! Дважды великую
