Книга Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

союзника; но в его жилах текла кровь королей, и он жаждал трона; кто может сказать, когда этот зуд снова охватит его? Затем, 29 ноября, Антуан Барнав, который пытался защитить и направить королеву. Затем генералы Кюстин, Гушар, Бирон…

Поблагодарив друзей, которые, рискуя жизнью, защищали его, Роланд отправился один на прогулку 16 ноября, присел у дерева и написал прощальную записку: «Не страх, а негодование заставило меня покинуть свое убежище, когда я узнал, что моя жена убита. Я не хотел дольше оставаться на земле, оскверненной преступлениями».66 Затем он с силой вогнал шпагу в свое тело. Кондорсе, написав восхваление прогресса, принял яд (28 марта 1794 года). Барбару застрелился, выжил и был гильотинирован (15 июня). Петион и Бузот, преследуемые агентами правительства, покончили с собой в поле недалеко от Бордо. Их тела были найдены 18 июня, наполовину съеденные волками.

2. Террор в провинциях

Были и другие жирондисты, все еще носящие головы. В некоторых городах, например в Бордо и Лионе, они одержали верх; их нужно было уничтожить, считали якобинцы, чтобы преодолеть их стремление к автономии провинций и сделать Францию единой и якобинской. Для этой и других целей Комитет общественной безопасности разослал по Франции своих «представителей с миссией» и предоставил им, подчиняясь себе, почти абсолютную власть в отведенной им местности. Они могли смещать выборных должностных лиц, назначать других, арестовывать подозреваемых, призывать людей в армию, взимать налоги, контролировать цены, требовать займы, реквизировать продукты, одежду или материалы, а также создавать или утверждать местные комитеты общественной безопасности, которые должны были служить органами Великого комитета в Париже. Их представители совершали чудеса революционной и военной организации, часто в условиях враждебного или апатичного окружения. Они подавляли оппозицию без жалости, иногда с энтузиазмом.

Самым успешным из них был Сен-Жюст. 17 октября 1793 года он вместе с Жозефом Лебасом (который с радостью позволил ему взять на себя командование) был отправлен спасать Эльзас от австрийского вторжения, которое стремительно завоевывало территорию, врожденно немецкую по языку, литературе и укладу. Французская Рейнская армия была отброшена к Страсбургу и находилась в состоянии пораженчества и мятежа. Сен-Жюст узнал, что с войсками обращались тиранически, ими плохо руководили и, возможно, предали их офицеры, недостаточно увлеченные революцией; он приказал казнить семерых из них на глазах у собравшихся. Он выслушивал жалобы и устранял их с характерной для него решительностью. Он реквизировал у зажиточных слоев населения все излишки обуви, пальто, шинелей и шляп, а с 193 самых богатых граждан взыскал девять миллионов ливров. Некомпетентные или апатичные чиновники были уволены, осужденные мошенники расстреляны. Когда французская армия вновь встретилась с австрийцами, захватчики были изгнаны из Эльзаса, и провинция была возвращена под контроль Франции. Сен-Жюст вернулся в Париж, стремясь к другим задачам и почти забыв о том, что был помолвлен с сестрой Лебаса.

Жозеф Ле Бон не оправдал своего имени в качестве представителя Комитета. Предупрежденный своими работодателями остерегаться «ложной и ошибочной гуманности», голубоглазый экс-кюре решил порадовать их, «укоротив» за шесть недель 150 знатных людей Камбрея и 392 — Арраса; его секретарь сообщил, что Ле Бон умер «в лихорадке» и, добравшись до дома, имитировал искажения лица умирающего, чтобы развлечь жену.67 Его жизнь оборвалась в 1795 году.

В июле 1793 года Жан-Батист Каррье получил задание подавить восстание католиков в Вандее и обезопасить Нант от новых мятежей. Эро де Сешель, член Комитета, объяснил ему: «Мы можем стать гуманными, когда уверены в победе».68 Каррьер был вдохновлен. В момент экологического энтузиазма он заявил, что Франция не может прокормить свое быстро растущее население и что желательно вылечить избыток путем сокращения всех дворян, священников, купцов и магистратов. В Нанте он возражал против суда как пустой траты времени; все эти подозреваемые (приказал он судье) «должны быть уничтожены за пару часов, или я прикажу расстрелять вас и ваших коллег».69 Поскольку тюрьмы в Нанте были переполнены арестованными и осужденными почти до удушья, а продовольствия не хватало, он приказал своим помощникам заполнить баржи, плоты и другие суда пятнадцатью сотнями мужчин, женщин и детей, отдавая предпочтение священникам, и пустить эти суда на дно Луары. Этим и другими способами он избавился от четырех тысяч нежелательных людей за четыре месяца.70 Он оправдывал себя тем, что казалось ему законами войны: вандейцы восстали, и каждый из них до самой смерти останется врагом Революции. «Мы скорее превратим Францию в кладбище, — поклялся он, — чем не возродим ее по-своему».71 Комитету пришлось сдерживать его пыл, угрожая арестом. Он не испугался; в любом случае, сказал он, «мы все будем гильотинированы, один за другим». В ноябре 1794 года его вызвали в Революционный трибунал, и 16 декабря он проиллюстрировал свое пророчество.

Станислас Фрерон (сын любимого врага Вольтера) и другие агенты Комитета обагрили Рону и Вар кровью необращенных: 120 в Марселе, 282 в Тулоне, 332 в Оранже.72 Жорж Кутон, напротив, проявлял милосердие, выполняя миссию по сбору рекрутов для армии в департаменте Пюи-де-Дом. В Клермон-Ферране он реорганизовал промышленность, сосредоточив ее на производстве материалов для новых полков. Когда горожане увидели, что он осуществляет свою власть справедливо и гуманно, они так полюбили его, что по очереди носили его в кресле. За время его миссии ни один человек не был казнен по приговору «революционного правосудия».73

Жозефу Фуше, некогда профессору латыни и физики, сейчас было тридцать четыре года, и он еще не стал «самым способным человеком, которого я когда-либо встречал» по словам Бальзака.74 Он казался созданным для интриг: худой, угловатый, подтянутый, с острыми глазами и носом, трезвый, скрытный, молчаливый, жесткий; он должен был соперничать с Талейраном в быстрых превращениях и коварных выживаниях. Внешне он был послушным семьянином, столь же скромным в своих привычках, сколь и смелым в своих идеях. В 1792 году он был избран в Конвент от Нанта. Сначала он заседал и голосовал вместе с жирондистами; затем, предвидя их падение и господство Парижа, перебрался на Гору и выпустил памфлет, в котором призывал революцию перейти от буржуазной к пролетарской фазе. Для продвижения войны, утверждал он, правительство должно «забирать все сверх того, что необходимо гражданину; ибо излишество — это явное и беспричинное нарушение прав народа». Все золото и серебро должно быть конфисковано до окончания войны. «Мы будем суровы во всей полноте делегированных нам полномочий. Время полумер… прошло….. Помогите нам