Книга В трясине миров. Книга первая - Алексей Пашковский

Они свернули с центрального коридора-улицы в примыкавший коридор поменьше и оказались у широких стеклянных раздвижных дверей, за которыми был небольшой слабо освещенный холл. Чуть дальше, в противоположном конце холла вторая пара таких же дверей скрывала за собой непроглядную тьму открытого парка. Они вышли наружу, Максим впервые за все это время оказался на свежем воздухе. Теплый, мягкий ветерок принес миллион ярких свежих запахов. Максим вдохнул воздух полной грудью, так что даже немного закружилась голова.

— Правда здесь хорошо? — спросил Николай Петрович, указывая в темноту стоящих перед ними деревьев.

И тут Максим обратил внимание на то что темнота эта ночная, и лишь яркий свет из прозрачных дверей позади рассеивал эту тьму вокруг них. Подняв голову вверх он увидел черное ночное небо с бесчисленным количеством звезд.

— Небо! — завороженно произнес Максим, — Почему я не приходил сюда раньше?

— Я и сам недавно нашел это место. Гулял как-то в выходной день по всему городу, и забрел сюда. Теперь я провожу здесь большую часть свободного времени.

— Мы же в пять часов вечера с работы вышли. Почему на улице ночь?

— Я тоже сначала понять не мог. Взгляни на часы.

Максим достал зух, теперь на его экране были два табло. Первое именуемое как «Стандартное внутреннее время» показывало семнадцать часов, тридцать семь минут. А вот второе табло «Внешнее время» поставило Максима в ступор. Два часа, восемьдесят две минуты.

— Это как понимать? — удивился Максим и посмотрел на Николая Петровича.

— Стандартное внутреннее — это время внутри города. Самое обычное, двадцать четыре часа в сутках, шестьдесят минут в одном часе и шестьдесят секунд в одной минуте…

— Что еще за восемьдесят две минуты? — нетерпеливо перебил его Максим, когда они подходили к пустой, одиноко стоящей под открытым небом скамейке.

— А вот внешнее время — это уже интересный момент, — загадочно произнес Николай Петрович, усаживаясь на скамейку и жестом приглашая Максима присесть рядом.

— Внешнее время — это… Световой день тут состоит так же из двадцати четырех часов, но вне стен города один час это сто десять минут, а в одной минуте сто пять секунд.

Максим ошарашенно смотрел на Деда, который задрав голову вверх, не отрываясь глядел в звездное небо.

— А вот секунда везде одинаковая, стандартная, равна одной секунде в городе.

— Я думал наша встреча принесет хоть какую-то ясность в мои мысли, но чувствую что все только усложняется…

— Да все просто, Максим. Стандартное время, оно одинаково для всех городов. Чтоб рабочий график людей и организаций везде совпадал. Тут нет разделения на часовые пояса. И время в городах на другой стороне планеты такое же как и в этом городе.

— Так я не понял, а почему сто десять минут и сто пять секунд. Это что? Как понять? Не хочешь ли ты сказать, что пока я валялся в этой капсуле, прошли тысячи лет и Земля замедлила вращение?

— Это не Земля!

Максима от этих слов бросило в холодный пот. Теперь все то, что до этого момента казалось ему странным, перешло в разряд самого обычного, уступая место тем вещам, о которых говорил сейчас ему Николай Петрович.

— Посмотри на небо, Максим. Ни одного знакомого созвездия ты не найдешь. Ни одной знакомой нам звезды здесь нет.

Максим поднял взгляд и черная бездна холодного космоса заполнила его разум. Это не Земля, эти звезды он видит впервые. Так где же дом? Где теперь они сами?

— Да, и Луну ты тут не увидишь. Нет у этой планеты своих естественных спутников, — сказал Николай Петрович, опуская голову.

— Так где же мы? Что же с нами стало?

— Нас не стало в том мире. Но мы появились в этом.

— Не стало? Имеешь ввиду умерли? — спросил Максим, уже ничему не удивляясь и продолжая завороженно смотреть на далекие звезды.

— Судя по твоему рассказу и моим ощущениям — да!

Теперь Николай Петрович начал рассказывать Максиму все что с ним произошло. О том как он пошел с утра в магазин и почувствовав сильное недомогание, присел на точно такую же скамейку. О том как очнулся в капсуле, и нацепив на себя что-то из одежды, ползал по комнате ничего не соображая. Выйти тогда он так и не смог, потерял сознание. Очнулся лишь в похожей капсуле, но под присмотром врачей. Потом его перевезли в какую-то палату, а он не мог и двух слов связать. Молодая женщина, врач, тогда сказала ему что паралич речевого аппарата скоро пройдет. Что мол виной тому запоздалая ответная реакция области мозга отвечающей за речь.

Рассказал он и про молодого парня, студента, по имени Леша. Как тот отвез его в маленькую комнатушку на кресле-каталке. Навещал его пару дней подряд, пока Дед не смог уверенно ходить. Объяснял ему чем и как пользоваться.

— Смотри какая штука тут есть. — Николай Петрович достал зух, полистал меню и повернул экран к Максиму.

По экрану побежали строчки, Максим присмотрелся и начал читать.

«Это помощник для тех, у кого проблемы с речью. Он считывает мысли и выводит их на экран. Очень удобная штука. Я с ней несколько дней ходил, пока речь не восстановилась». — слова выстраивались на экране мгновенно, одно за другим. Точки и запятые появлялись сразу, как только мысль была закончена.

— Фантастика! — прошептал Максим, переводя взгляд с экрана на молчавшего в этот момент Деда.

— Да, штука интересная, — сказал Николай Петрович уже вслух и повертел зух в руках.

— Как я понял, он все параметры тела и мозга регистрирует. Но на коротком расстоянии. Примерно на вытянутую руку, не дальше.

— Дед, а ты заметил, все то что нас сейчас окружает, очень сильно напоминает игру, в которую мы играли?

— Игру? — переспросил дед, задумавшись, — Нет, мне это ничего не напоминает.

— Ну как же, вспомни, как и где персонаж появлялся в игре в самом начале! В восстановительной капсуле. Где был этот так называемый зух? Подключен к этой самой капсуле, как и в игре. Что бы выйти его так же