Книга Жизнь под обрез - Николай Иванович Леонов

и собак Петренко — это фамилия охотника — держал на даче. Оттуда удобнее было ходить на озера. Но на самой даче все лето жила жена с ребятишками. А он, Петренко, значит, к ним приезжал только по выходным. Приезжал в пятницу вечером, а в воскресенье уезжал, потому как работал…

— Ты давай ближе к делу, — нетерпеливо прервал его Лев Иванович.

— Ага. В конце августа, когда начался сезон охоты, он ружье еще видел. Доставал его, чистил, смазывал. Готовился, значит. А когда надумал… Так, это у нас получается вторая неделя сентября, то есть через две недели, — мысленно подсчитал Тамир Васильевич. — Стал искать ружье, а его и нет. Жена тоже говорит, что не видела ружья, и дети твердят, что не видели. Все в доме перевернули.

— Постой, а оно у него что, не в сейфе хранилось? — нахмурился Лев Иванович.

— В том-то и дело, что нет. Оно у него в сенках висело, на гвоздике.

— Сенки — это сени? — не понял Гуров.

— Ну да. Это мой дед их так называл, — улыбнулся Улямов.

— Так дети же в доме, а он оружие ненадлежащим образом хранит, — покачал головой Лев Иванович. — За такое головотяпство нужно бы привлечь. Ладно, это статья отдельная. Так что там еще Георгий рассказал?

— Когда ружья не нашли, он сразу же побежал заявление писать. Но точный день, когда ружье украли, он не назвал. Не знает, не следил. Вот Гоша сейчас и поехал с хозяином ружья в «Калинку», чтобы на месте, так сказать, посмотреть, что и как.

— Куда он поехал? — оживился Лев Иванович.

— В «Калинку». Это у нас дачный поселок такой есть…

— Километрах в десяти от города, — закончил за него Гуров.

— Да. А ты о нем уже слышал? — удивился Улямов.

— У Баевых там дача, — посмотрел на него с беспокойством Лев Иванович.

— Черт, — чертыхнулся Улямов и, перекрестив рот, добавил: — Не помянут был рогатый всуе. Это уже не просто совпадение, а… прямо-таки носом нас в эту версию…

— Носом, — согласился Лев Иванович. — А поэтому думаю, что нам тоже не мешало бы прокатиться в эту калинку-малинку.

Он опять вынул телефон и снова набрал номер Баева. Телефон выдал: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны доступа сети. Перезвоните позже».

— А ну-ка, дай мне распечатки телефонов Игнатова, — попросил Гуров.

Тамир Васильевич хотя и не сразу, но нашел нужные бумаги в куче документов, что лежали на его столе, и протянул их Гурову.

Тот достал свой блокнот и стал внимательно просматривать распечатки, время от времени заглядывая в свои записи.

— Вот, теперь все понятно, — наконец сказал он и подозвал к себе Улямова. — Смотри, — он показал на номер телефона в распечатке и в блокноте, — вот это — второй номер Полины Баевой. Его мне дала Рашевская. С него она обычно не звонила Игнатову. Но вот два последних раза, за пару дней до убийства, звонок ему был сделан именно с этого номера. Мы поэтому с тобой их и просмотрели, когда просматривали звонки Полины к Игнатову. Кстати, как видишь, эти звонки сделаны уже после того, как Полина Баева пропала и перестала отвечать на звонки подруги и заведующего своих магазинов.

— И о чем это нам говорит? — начал было спрашивать Улямов, но и сам уже догадался, на что намекает Лев Иванович. — Ты подозреваешь, что Баев убил жену, а потом воспользовался ее машиной и телефоном для подготовки убийства Игнатова. Так?

— Вполне реалистично. А разве нет? После разговора со мной Баев тоже куда-то вдруг пропал, — задумался Гуров.

— Пытается замести следы? Вполне возможно. Надо срочно его найти, — вдруг оживился Улямов. — Сейчас я запрошу у Арсеновича…

— Постой. Не торопись. Нам нужно сначала убедиться, что у Баева была возможность украсть оружие. Поехали в «Калинку». Я сейчас узнаю адрес дачи у Рашевской. Возможно, что и Ивана Денисовича мы застанем тоже на даче. Может, там просто связь плохая. Вот заодно все и выясним — и алиби его на время убийства, и был ли он знаком с этим, как его… охотником…

— Петренко Сергей Сергеевич, — подсказал Улямов, и оба сыщика направились к выходу. Гуров на ходу набрал номер Рашевской.

— Лина Савельевна, это снова я. Не подскажете, по какому адресу в «Калинке» находится дача Баевых? Нет. Я не могу узнать это у Ивана Денисовича. Сразу я не спросил у него. А теперь вот не могу до него дозвониться. Какая улица? Юбилейная, дом три. Ага. Спасибо. Нет, пока вопросов нет. Хотя — постойте. Скажите, Иван Денисович не говорил вам, на чем уехала его жена? Нет. И вы тоже не знаете… Но не на машине? Спасибо, тогда пока все.

Гуров, немного поразмыслив, обратился к Тамиру Васильевичу:

— Позвони Георгию, узнай адрес дачи Петренко и скажи, что сейчас мы тоже подъедем, — попросил он.

15

— Да я уже и штраф оплатил, — простуженно гнусавил сидевший напротив сыщиков Петренко. — Грозились и вовсе отнять лицензию, если мое ружье где-то всплывет в связи с грабежом или, не дай бог, убийством. Оно в чехле брезентовом на стене в сенях висело столько лет, и никому не нужно было, а тут… — Он развел руками.

— Мы сразу и не кинулись его искать, — встряла в разъяснение мужа хозяйка, — чехол-то так и остался висеть. Его набили бумагой, чтобы объемнее выглядел, и на место повесили.

— А когда, по-вашему, это могло произойти? В какой момент? — обернулся к ней Гуров. — Ведь чтобы снять ружье, вынуть его, набить бумагой и спокойно уйти, нужно время. Значит, вор мог воспользоваться случаем, когда никого на даче не было.

— Ах, да это и ночью можно было сделать, — покосившись на мужа, ответила женщина. — У меня дети ночью в туалет на улицу летом бегают, вот я и не закрывала никогда входную дверь. Замок высоко для младших — не достают, — пояснила она. — Вот эту, — она указала на внутреннюю дверь, — на крючок закрывала, и все.

— Лень было вставать, так и скажи, — проворчал на нее муж.

Проворчать проворчал, но глаз на нее не поднял, знал, что тоже виноват — хранил ружье не в сейфе, который, собственно, и был у него — стоял в спальне.

— А что же собаки? Они-то отчего шум не подняли? Вы же сами говорили, что на ночь их из вольера выпускаете на двор, — вздохнул Гоша. Он, по всей видимости, уже задавал охотнику и его жене этот вопрос, но решил еще раз спросить при Гурове и Улямове.

— Да че собаки, они ведь не охранные, они охотничьи, — стала