Книга Бумажные летчики - Турбьерн Оппедал

ли сделать так, чтобы рот открывался? А внутри были язык и зубы?»

153. Мне все чаще снится Лакун. Может, это из-за бумажного кораблика на полке над кроватью. Когда он вернулся из Японии, он казался сильно постаревшим. Он протянул мне кораблик и попросил убрать его с глаз долой, спрятать куда-нибудь подальше.

Все кончено, сказал он. Птицы, кораблики, лягушки – он больше не мог их складывать – словно отрезало. Пятнадцать лет жизни выброшено на ветер. Мечты предали, подвели его. Он спросил, могу ли я представить себе, каково это. Интересно, многие ли задавали брату или сестре подобный вопрос.

Когда я вижу его по ночам, он обычно сидит в пустой комнате, в окружении бумажных птиц, свисающих с потолка. В руке у него ножницы или канцелярский нож. Он хватает одну птицу за другой – они порхают и мечутся в воздухе – и протыкает их, разрывает на клочки. С каждым ударом на его рубашке проступает кровь – в точности там, куда он ранит бумажные тельца. В конце концов он падает на пол, содрогается в конвульсиях, его рвет газетами, из носа, ушей и глаз лезет скомканная бумага.

Не слишком привлекательное зрелище. Я хочу выйти из комнаты, но стоит мне взяться за дверную ручку, как раздается треск, стены сминаются и обрушиваются.

154. Но я еще не все рассказал. В жизни Кокошки была и другая женщина. Когда в 1918 году он приехал в Дрезден, еле живой от любовных терзаний, штыковой раны и контузии, то поселился у своего друга, доктора Поссе, чтобы набраться сил. Там он запал на одну служанку, у которой «имелась фантазия». Он называл ее Резерль – так австрийцы уменьшительно-ласкательно называют святую Терезу.

Кокошка и Резерль увлекались ролевыми играми. Он наряжал ее камеристкой богатой леди – в передник, капор и черные шелковые чулки.

Вскоре они начали устраивать игры, в которых она изображала куклу. Они раздобыли дорогие платья и парижское белье. Чем больше Резерль помогала ему воплотить в жизнь его фантазии об Альме, тем больше он ей платил. Она называла его «мой капитан» и стала просто незаменима. Она забиралась к нему в постель и просила его делать с собой что угодно. Однажды она взяла нож и вырезала у себя на груди его инициалы. Сам Кокошка больше думал о кукле, которую вот-вот должны были прислать.

155. Конфорка раскалена докрасна, с белым пятном посередине. Иногда металл тихонько пофыркивает – как будто жалуется, что никто не поставил на него разогреваться кастрюлю или сковородку, и он бесполезен, как стул на потолке или сторожевая собака в наморднике. Его переполняют нерастраченные силы. Я закатываю рукав и закрываю глаза.

156. Встретившись с М два дня спустя, я показываю ей повязку, и она крепко прижимает меня к себе. Говорит, что никто никогда не совершал для нее ничего столь же прекрасного. Спрашивает, можно ли сделать фотографию.

157. Словарь путешественника: фотография. Фотография – осязаемое вознаграждение путешественника. Кругосветное путешествие перестанет существовать, как только вы сойдете на берег. Его больше не будет. Фотография – инструмент документирования событий. Но она дает вам куда больше, чем вы просите. Рассмотрим один исторический пример. Когда Эдвард Мейбридж в 1890-х проводил первые эксперименты по хронофотографии, он сумел запечатлеть действительность точнее и лучше, чем это удавалось сделать человеческому глазу. Лошадь в галопе – все четыре копыта находятся в воздухе. Мать бросает на ребенка полный ненависти взгляд за секунду до того, как бросается его утешать. Если терпеливо перерисовать все от руки, действительность сохранит приоритет перед изображением. Техника же обнажает то, что было скрыто, и одерживает победу. Увеличение, короткая выдержка, замедленная съемка – все эти инструменты вытаскивают на поверхность совсем другие цвета и новые связи. Легонько нажмите на кнопку спуска затвора и ощутите, как вонзаете иглу в трепыхающееся насекомое. Переносите его в бессмертие с помощью металла и реактивов. И в то же время убиваете. Самая большая ошибка – пересмотреть фотографии сразу же по приходу домой. Нужно было подождать, пока впечатления померкнут, пока зернистые пейзажные фотографии будут вызывать лишь смутные воспоминания о кипарисах и колокольнях. Копыта продолжают свой бег на скорости, за которой не поспевает естественная реакция. Ты увидел отдельные моменты отмеренных календарем каникул, заново ощутил давно высохший пот и вкус давно переваренной еды. Воссоздал ее лицо в кювете с проявителем. Еще не улеглась пыль за пронесшейся лошадью. Но фотографировать уже нечего.

158. Пожалуй, Лакун был все-таки не совсем забыт. Иначе мама была бы не против того, чтобы я о нем говорил. Когда она была поблизости, я называл его Тем-чье-имя-нельзя-называть. Хотя в ее случае мой сарказм пролетал мимо цели.

Тем не менее мастерство, с которым она замела следы, заслуживало восхищения. Я не нашел ни старых писем, ни подарков, ни фотографий. Она будто бы и в самом деле никогда не теряла Лакуна. Как будто при проявке первый экземпляр оказался засвечен, а она лишь пожала плечами и принялась делать новый.

И только птицы говорили совсем другое.

159. Судя по всему, заказанная Кокошкой кукла должна была стать среди прочего чем-то вроде инструмента экзорцизма. В своих мемуарах он пишет, что хотел покончить с Альмой раз и навсегда, чтобы никогда больше не испытывать таких страданий.

Когда посылка с куклой наконец прибыла весной 1919 года, Резерль пришла в экстаз. Сам же Кокошка не мог скрыть разочарования. Он был готов к некоторым расхождениям с действительностью, но мадам Моос сделала кожу из лебединого пуха – Кокошка с отвращением писал, что ее поверхность скорее напоминает старое покрывало, нежели мягкую кожу женщины. Одевать куклу было практически невозможно – натягивать на нее чулки было все равно что танцевать с медведем.

Но одно он вынужден был признать: она была красива.

160. Словарь путешественника: объект любви. На одном из городских мостов ты видишь цветущий памятник.

161. На одном из городских мостов ты видишь цветущий памятник – удивительное, прихотливое ожерелье из металла. То ли благодаря удачному расположению среди деревьев, рядом со старинным собором, то ли по прихоти случайной парочки, то ли по какой-то иной причине, недоступной логике историков и парковой администрации, случилось так, что по всей длине моста влюбленные пары увешали его перила навесными замками. Ключи они выбрасывали в реку. Замки имеют самые разные формы и размеры, усеивают металлическую решетку и