Книга Операция «Пилот» - Ирина Владимировна Дегтярева

произнесены магические слова «по секрету», априори хочется верить.

Говоров скрыл зевоту. Ермилов сел на любимого конька и поскакал в известном направлении и с известной целью. Он все еще не мог смириться с развалом Советского Союза, во времена которого родился, считал, что страну умело развалили извне с помощью самых разнообразных технологий, в том числе активно задействуя агентов влияния. Сотрудники ФСБ в подавляющем большинстве считали именно так, понимая, как работает механизм цветных революций и прелюдий к свержению власти в отдельно взятом государстве. Поэтому, ведя среди сотрудников своего отдела систематическую пропаганду этой теории, подкрепленной практикой, Ермилов, в общем-то, ломился в открытую дверь.

— А все-таки, что мы хотим доказать? — вклинился Говоров. — Что Колчо Гинчев шпион? Прямых доказательств пока нет. Но из тех косвенных, что имеются, можно частокол выстроить и огородить им болгарина, как волка, флажками.

— Его подцепили спецслужбы, как я полагаю, когда он еще был студентом и только начинал карьеру журналиста на радиостанции, в конце восьмидесятых. Тогда американцы и англичане активно орудовали в странах социалистического лагеря, дорабатывая план по развалу Советского Союза. После чего Гинчев оказался на вещающей на болгарском радиостанции «Свободная Европа», выполняющей, по сути, те же функции, что и небезызвестное «Радио Свобода», куда с удовольствием брали власовцев, предателей разного толка, диссидентов. Они там практически все поголовно участвовали в информационном противоборстве с СССР, работая в пользу Штатов. В 1995 году он стал трудиться на американцев, а через пять лет уже возглавил компанию, в которую его пригласили, и уже в девяти странах руководил радиовещанием. С чего такая карьера? Но это все рассуждения. Хотелось бы чего-нибудь посущественнее. — Ермилов встал. — Иди отдыхай.

Затея Ермилова выманить кого-то из пособников гуровцев, действующих в России, чтобы через них пилоты получили аванс за предстоящий угон самолетов, сводилась не только к выявлению канала, по которому военная разведка Украины осуществляет разведдеятельность на территории России. Ермилов рассчитывал сорвать банк, если будет задействована не агентура ГУР, а в дело вступят люди, завербованные МИ6, и, если повезет, удастся выявить их прямую связь с Гинчевым.

— «Мечты, мечты, где ваша сладость?» — с усмешкой процитировал Александра Сергеевича Ермилов, подумав, что слишком старый, если поминает Пушкина, а не кого-то посовременнее.

Он совсем недавно испытал такое же чувство, когда увидел в окно своей квартиры, как мальчишки, притащив из соседнего магазина железную тележку для продуктов, пытаются кататься на ней по двору. Эти гонки грозили тем, что пацаны могли оцарапать стоящие у бордюра машины. Высунувшись из окна, Ермилов крикнул: «Убирайтесь отсюда! Сейчас милицию вызову!» Захлопнул створку и рассмеялся, осознав, что «милиция» вылезла из его советского подсознания. Так же, как, недавно порезавшись, он пытался открыть бинт, привычно скрутив упаковку. Но современная пленка упаковки не треснула, как он того ожидал. И это вызвало новый приступ тоски по безвозвратно ушедшему в небытие советскому прошлому. «Я не умею адаптироваться к нынешним реалиям и наработать новые навыки», — иногда ворчал он, жалуясь жене Людмиле, его ровеснице. «Не утрируй, Ермилов, — «утешала» Люська. — Я ведь привыкла».

Однако в работе Ермилов чувствовал себя увереннее. И хоть считалось, что старого пса новым трюкам не обучишь, полковник уловил контрразведывательную мелодию, звучащую порой стремительно, как «Турецкий марш». Некоторые пытались исполнить марш слишком быстро, но Ермилов предпочитал не переторопить.

В случае с пилотом, доставшимся Егорову, ситуация несколько выходила из-под контроля, но Ермилов считал, что даже из самой патовой ситуации можно найти выход. Он уж было начал надевать куртку, собираясь домой, но вернулся к столу. Куртка полетела на стоящий неподалеку от стола диван. На листке бумаги он написал два слова: «девушка» и «особист» — и хмыкнул. Словно название для дешевой оперетты.

Рядом с первым словом поставил плюс и минус. Рядом со вторым — минус и обвел его. С первым решить проблему сложно, но возможно. Во втором случае все зависит от противника. Захотят они принять объяснения, готовы ли их принять? В общем и целом, для них не играет особой роли, будет участвовать в деле российская контрразведка или нет. Игра ради игры. Их сверхзадача — угнать самолет, а еще лучше — несколько бортов.

Осознают, что в ходе игры с российской контрразведкой, если она стоит за спиной пилота, неизбежны утечки информации — о личности переговорщиков, их внешность (если переписка перейдет в видеоформат), локации, откуда ведутся переговоры, каналы передачи денег в России, их агенты, военные аэродромы, координаты которых они неизбежно выдадут, чтобы посадить летчика, полетные карты. Все это, как фишки в казино, они выложат на стол, на одну лишь клетку, где изображен самолетик. Все поставят на черное. Готовы принести жертвы, не пожалеют даже своих оперативников, личности которых, вероятно, будут засвечены в ходе игры с российской контрразведкой, примут и любую версию пилота о существовании любовницы, поартачатся для вида, но согласятся дать гражданство европейской страны и ей.

При любом исходе судьба летчика уже предрешена. Его в случае успешного побега изолируют и выжмут как военспеца без остатка.

«Если психологический и оперативный расклад именно таков, то есть смысл раскрутить их по полной. Мы-то уж точно ничего не теряем». — Ермилов испытал душевный подъем и волнение в предвкушении грядущих событий. Он чувствовал себя как шахматист, уже узревший удачный ход, который можно сделать и который затем неизбежно приведет к победе, но теперь главное, чтобы соперник не заметил блеска в глазах и не сделал рокировку, дабы прикрыть уязвимые места.

Ермилов снял трубку зазвонившего телефона закрытой связи.

— Олег Константинович, это Титова, — сообщила Инна деловито.

Она отправилась в Ростовскую область налегке и на самолете до Волгограда. Оттуда добиралась до места назначения машиной. Ее жажда в любом деле действовать стремительно приводила ее к успеху, но чаще к выговору от Ермилова. Он не всегда поспевал за ее активными действиями. «Комета Галлея» — так ее прозвали Егоров и Говоров.

У Титовой никаких осложнений, вопреки ожиданию, не возникло. Жена пилота Евгения Мирошина охотно согласилась участвовать в предстоящем спецмероприятии.

— Ни малейших колебаний, — удивилась Титова, услышав вопрос насчет жены. — А что?

— Когда я отучу тебя задавать лишние вопросы? — добродушно проворчал Ермилов. — Что нового в переговорах?

— Они охотно продемонстрировали свое местоположение, пишут на самом деле из Киева. В чем, собственно, мы и не сомневались, — кашлянула Титова от торопливости. — Теперь они требуют, чтобы он сфотографировался в летной экипировке около самолета с бумажкой в руках, где написано «337». А еще лучше снял видео. Хотят убедиться, что он в самом деле летчик, а не обслуга аэродрома — техник, уборщик