Книга Милалика - Владарг Дельсат

О! Яга! — доносится откуда-то сверху знакомый голос правой головы Змея Горыныча. — Бесчинствовать летишь?

— Где-то так, да, — соглашается с ним бабушка. — Хочу посмотреть, кто у нас царей нынче заколдовывает и их детей убивает.

— Это не я! — сразу же открещивается голос. — И не Кощей, он, по-моему, опять с Добрыней подрался.

— Не с Добрыней, — хихикает Яга.

Вот такие разговоры с разными мимо пролетающими и доносятся до нас время от времени, а потом ступа входит в пике, судя по моим ощущениям. Я вцепляюсь сильнее в Серёжу, он успокаивающе гладит меня по голове, а затем наш транспорт тихо бумкает о землю. Сверху спускается Яга, снимая пилотские очки — навскидку начала двадцатого века, я такие в фильмах видела.

— Ну что, касатики, — хмыкает яркая представительница мифологии. — Пойдём посмотрим, что у нас произошло, пока бабушка от дел отдыхала.

— Пойдёмте, — соглашается Серёжа, помогая мне подняться.

— Сейчас мы во всём разберёмся, — громко сообщает Яга. — Так, а стража где?

— Не было, — качаю я головой.

— Очень интересно, — заявляет старушка и, молодея на глазах, идёт вперёд.

Я бы никогда в такое не поверила, если бы не видела сама — Яга просто с каждым шагом молодеет, превращаясь в женщину лет сорока, то есть довольно-таки молодую. Мы шагаем по коридору — впереди Яга, за ней мы с Серёжей. Навстречу нам выбегает давешняя девочка, следом слышится злобный крик, обещающий ей кары небесные, ну и что ещё в таких случаях обычно обещают.

— Стоп, — спокойно произносит Яга, и девочка замирает посреди шага, как будто её заморозили. — Это ещё что такое?

— Её бьют сильно, — сообщаю я.

— Бьют… — задумчиво произносит легендарная, затем смотрит вдоль коридора, где стоит замершая… та женщина. — Интересно как. А царица где?

— Вот, — показываю я пальцем.

— Нет, — качает головой Яга, хлопая в ладоши.

Девочка становится двумерной, как нарисованной, после чего исчезает, а образ мамы стекает с незнакомой женщины, заставив меня вскрикнуть. Сергей уже привычно прижимает меня к себе, погладив по голове. Мне очень интересно, что это значит, но я молчу, чтобы не мешать представительнице мифологии, выглядящей уже далеко не самой доброй.

— Варвара, — констатирует между тем Яга. — Что ты здесь делаешь, и где царь с царицей?

— Яга… Это не я! Не я! — визжит названная Варварой. — Меня заставили! Камень!

— Камень… — задумчиво произносит нестарая бабушка, хлопнув в ладоши ещё раз. Варвара исчезает. — В темнице посидит, — объясняет она нам. — Потом расспросим.

— Кто это? — тихо спрашиваю я.

— Подмена это, царевна, — сообщает мне Яга, двинувшись дальше по коридору. — Подмена и попытка что-то скрыть… А то и царство, значит, под себя подмять.

Я не очень понимаю, о чём она говорит, даже, скорее, совсем не понимаю, поэтому просто следую за ней, пытаясь сообразить, что вообще вокруг происходит. Я осознаю, что всё не настолько просто, как мне казалось, и как бы это не означало, что нас ждёт продолжение приключений. Но я доверяю Яге, да и не зависит от меня совершенно ничего, поэтому следую за женщиной.

— Тебя подменили девчушкой этой, Несмеяной, — объясняет Яга, не останавливаясь. — На деле её не существовало, она лишь концентрация детских страданий, что подпитывала иллюзию. Как Варвара в царской личине оказалась, мы потом узнаем ещё, а вот где твои родные…

Хочу плакать. У меня скоро истерика будет такими темпами, потому что сил уже никаких нет. Не понимаю я происходящего, отчего мне горше во много раз.

— Ага! — удовлетворённо произносит Яга, входя в какую-то комнату.

На большой кровати лежат двое — мужчина и женщина. Я вглядываюсь в их лица, совершенно не узнавая обоих, но Ягу это, видимо, не беспокоит. Она трижды бьёт в ладоши, в комнате вдруг поднимается ветер, закручивая невесть откуда взявшиеся листы бумаги, а двое лежащих преображаются.

— Мама! Мамочка! — кричу я, бросаясь к спящей женщине и обнимая её. — Мама! Проснись, мамочка!

— Не всё так просто, царевна, — качает головой легендарная наша. — Тут другой подход нужен.

— Мамочка… — заливаю я слезами никак на это не реагирующую царицу.

Я будто действительно становлюсь десятилетней не только внешне, но и внутренне, растеряв весь свой опыт и знания. Обнимаю мамочку, желаю растормошить и плачу навзрыд. Никто и не пытается меня от неё оторвать или что-то сделать, в комнате будто бы и нет больше никого — только она и я. И я всем сердцем, всей душой своей зову её, зову изо всех сил. Перед моими глазами уже темно, руки немеют, но я вкладываю всю свою душу в этот зов, а затем, кажется, теряю сознание.

— Мила! Очнись, родная! — просит меня Серёжин голос.

Я открываю глаза, ещё не понимая, что происходит вокруг. На кровати всё так же лежат двое, я лежу в Серёжиных руках, но не могу и пошевелиться — слабость сильная у меня. Я понимаю, что мамочка в каком-то варианте летаргии, но просто не знаю, что нужно делать. Я не хочу её терять! Не хочу! Ни за что! Ну помогите же хоть кто-нибудь!

— По правилам, — произносит Яга, — нужно вам идти за яблочками чудесными, чтобы разбудить родных.

— Приключения продолжаются, — тяжело вздыхает Серёжа. — Выдержит ли Мила?

— Ну, так то по правилам, — говорит легендарная наша. — Но есть и другой путь, здоровье на здоровье обменять.

— Это как? — не понимает мой жених.

— Милалика пожертвует частью своего здоровья, — объясняет Яга. — Ну, скажем, ходить не сможет или руки отнимутся, а царица взамен проснётся. И если любовь её сильна, а твоё терпение велико, то вернётся способность ходить к девочке твоей.

— Я её никогда не брошу, — произносит Серёжа. — А мать не оттолкнёт, если она настоящая мать. Я верю в это, так что…

— Что, любимый? — спрашиваю я его, потому что ничего не понимаю.

— Яга предлагает паралич твоих нижних или верхних конечностей в обмен на маму, — объясняет мне мой самый любимый.

Я задумываюсь. В сказках, по-моему, такого не было, но я понимаю, что именно происходит, ведь Яга — нечисть. Она меня проверила, Серёжу тоже, и теперь хочет проверить