Книга Чиновникъ Особых поручений - Алексей Иванович Кулаков

проходила в парижском «Кафе дю Круассан», и по ее итогу мой представитель получил пулю в руку, а один из пары сопровождающих его французских детективов обрел вечный покой. Ваш помощник, Яков Соломонович…

— Бывший! Мы расстались почти год назад!..

— Конечно. Так вот: ваш помощник тоже не пережил встречи. Две случайные пули, в спину и голову, не оставили ему никаких шансов. А стрелял в него вот этот человек…

С видом опытной гадалки Агренев выложил перед бледными банкирами первую фото-карту.

— Не узнаете?

— Нет!!!

— Отставной сержант-легионер Фийон. Очень недурной стрелок: именно он застрелил и нанятого мной детектива, и вашего помощника.

— Бывшего!!! Я уже тысячу раз объяснял, что он у меня уже давно не служит!

Выкладывая в короткий рядок четыре фотокарточки, светловолосый докладчик покладисто согласился:

— Разумеется. Тут вы сможете увидеть, как ваш сын, ваш племянник и не ваш помощник, заходят в «Кафе дю Круассан» вместе с сопровождающими их лицами. На обороте детектив обозначил точное время и дату — если это вас вдруг заинтересует.

Выложив оставшиеся фотокарточки, показывающее это же заведение после бурных переговоров, князь подытожил:

— Стрелявшие успешно скрылись, пострадавшие ПОКА молчат. Отчеты еще в пути, но вам обязательно доставят нотариально заверенную копию оных.

Закрыв «дипломат», Агренев со вздохом признался:

— Господа, узнай я всё это сразу после ограбления и пожара, наша нынешняя встреча бы не состоялась — по причине вашей трагической гибели. Теперь же я счел разумным не действовать резко, а испросить совета у Сергея Юльевича.

Витте, сидящий с каменным выражением на лице, коротко кивнул, подтверждая свое участие в судьбе влипших в неприятности финансистов Поляковых.

— Я ожидаю, что мне вернут прибор — замечу, в целости и сохранности. И разумеется, компенсируют все затраты, которые я понес по вашей вине.

— Да мы не!!! Кхм. Ваше сиятельство, позвольте вас заверить, что для нас все изложенное вами является полнейшей неожиданностью. Я готов ручаться, что это какая-то гнусная интрига против нашего семейства! Мистификация, если хотите!.. Ну посудите сами, зачем нам все это?

Старший брат энергично кивал, всем своим видом подтверждая убедительные заявления Лазаря.

— М-ну… Например затем, что у ваших предприятий и банков нарастает кассовый разрыв. Или затем, что вы увлеклись грюндерством, и выдали слишком много кредитов под «мусорные» бумаги. Господа, вы медленно, но уверенно движитесь к полному разорению — и в таких обстоятельствах…

— Чушь!!!

— В таких обстоятельствах возможность резко поправить свои дела — для вас должна быть просто манной небесной. Лазарь Соломонович, будете меня перебивать, у вас резко заболит голова и испортится зрение…

Почувствовав, как атмосфера в кабинете начала накаляться, министр финансов призвал всех к порядку:

— Господа!

Расценив это как несомненную поддержку, старший Поляков немедля обратился к хозяину дома:

— Сергей Юльевич, ну вы же нас давно и хорошо знаете! Мы солидные люди, у нас банки и предприятия, связи за границей и по всей империи, твердая репутация, наконец!!! Зачем нам пускаться в такие сомнительные авантюры⁈

Благожелательно кивнув, Витте успокаивающим тоном заметил Лазарю Полякову:

— Именно поэтому все мы и собрались здесь, дабы выработать устраивающее всех решение.

— Но мы не!..

Видя, что младший немного задохнулся от накала охвативших его эмоций, слово перехватил старший брат:

— Со всей ответственностью заявляю, что мы… И другие наши родственники не совершали того, в чем нас обвиняют. Если же Его сиятельство продолжит это утверждать, то следующая наша встреча состоится в зале суда!

— Суд? Потомственные дворяне Поляковы желают защищать честь и достоинство — в суде? Думаю, общество это оценит.

Иронично хмыкнув, светловолосый аристократ вновь открыл крышку своего саквояжа, вытянув на стол две одинаковые папки:

— Здесь, милостивые государи, краткий перечень ваших шалостей с акциями, чужими деньгами, закладными, казенными подрядами — ну и все тому подобное.

Шлеп!

Бросив первую папку перед старшим Поляковым, князь добавил:

— Конечно, здесь только то, что имеет твердую доказательную базу.

Шлеп!

Младший Поляков уставился на шумно упавшую перед ним укладку так, будто ему предложили сунуть руку в капкан.

— Сегодня в три пополудни я записан на прием к министру внутренних дел. Будет обсуждаться перевооружение нижних чинов полиции, но если мы здесь и сейчас не придем к соглашению… Учитывая известную нелюбовь государя-императора ко всему вашему семейству, итог предсказать несложно.

Пока читающий про свои шалости Лазарь Соломонович молча бледнел и краснел, родственник нашел в себе силы оторваться от целой череды возможных приговоров, утер смятым в комок платком пробившую виски испарину, и тихо вздохнул:

— Ваше сиятельство… Александр Яковлевич, как нам доказать свою непричастность к похищению вашего прибора?

— То есть, отдавать его вы не собираетесь, я правильно вас понимаю?

— Да как же можно отдать то, чего у меня… У нас никогда и не было? Чем хотите поклянусь: не брали мы этот ваш прибор. И тем более мы не виновны во всем остальном!

— Вы может быть и нет. А вот другие ваши родственники…

Выразительно кивнув на раскиданные по столу материалы расследования, князь Агренев напомнил, что возможность спокойно объясниться у младшего поколения Поляковых была. Поглядев на братца Лазаря, который все еще напоминал обликом свеженького покойника, банкир уткнулся глазами в стол и попросил время «на подумать».

— Двадцати пяти лет на каторге вам хватит? Именно столько присудит любой честный судья. А он будет именно таковым, уж я позабочусь. Если же вы думаете сбежать за пределы империи, то я просто назначу хорошую цену за ваши головы… Только за них, без всего остального.

ПРОДА:

— Александр Яковлевич⁈

Встрепенувшись, Яков с надеждой поглядел на хозяина кабинета — но тот, напомнив одной из сторон переговоров о правилах приличия, предпочел проигнорировать немой призыв другой стороны, которую на его глазах давили с неумолимостью дорожного парового катка.

— Хорошо. Возможно