Книга Восстание в пустыне - Томас Эдвард Лоуренс

бы от жажды, хотя было мало надежды на то, что они выживут.

Насир отправился сам собирать одеяла для этих покинутых полураздетых людей, и, пока арабы упаковывались, я спустился в долину, где происходило сражение, чтобы посмотреть, нет ли на мертвых какой-нибудь одежды, которую можно было бы использовать. Но бедуины предупредили меня и раздели убитых донага. Для них это был вопрос чести.

В значительной части триумф победы сводился для арабов к тому, что они надевали на себя одежду неприятеля, и на следующий день наш отряд почти целиком превратился в турецкий. Разбитый нами батальон был отлично экипирован.

Наконец наша небольшая армия была готова и медленно повернула вниз в укрытую от ветра ложбину. Пока усталые люди спали там, мы продиктовали письма к шейхам прибрежных племен ховейтат, извещая их о победе и о том, чтобы они окружили ближайшие отряды турок и удерживали их, пока мы не подоспеем.

Мы ласково обошлись с одним из пленных офицеров, которого его товарищи презирали за то, что он являлся полицейским, и убедили его стать нашим турецким переводчиком и написать начальникам трех постов, лежавших между нами и Акабой, – Гувейры, Кесиры и Хадры, что, если нас не доводят до ожесточения, мы берем пленных и что быстрая сдача обеспечила бы им хорошее обращение и безопасную доставку в Египет.

Когда наступил рассвет, Ауда построил нас, готовых пуститься в путь, и вывел из долины. Горные склоны Штарского ущелья расстилались перед нами на сотни и сотни футов. Их изгибы походили на бастионы, о которые разбивались облака летнего утра, а от подножия начиналась новая земля равнины Гувейра. Круглые песчаники Аба-эль-Аиссана покрывал зеленый вереск. А Гувейра предстала перед нами, как географическая карта из розовых песков, испещренная голубыми полосами ручьев и наряженная зелеными покровами зарослей.

После долгих дней скитаний по плоскогорью в замкнутых долинах вид этого свободного края вознаградил нас.

Мы спустились по всем зигзагам ущелья Штар и сделали внизу привал. Расположившись на мягком ложе из песка, мы тотчас же заснули.

Нас разбудил Ауда. Мы защищали наше право на отдых, оправдываясь состраданием к измученным пленным. Он возразил, что если мы пустимся в путь, то умрут от истощения только пленные, но если мы станем мешкать по пустякам, тогда можем умереть и мы, и они; действительно, у нас почти не было воды и совершенно не имелось провианта. Однако мы не смогли удержаться, чтобы, пройдя лишь пятнадцать миль, не остановиться ночью для отдыха вблизи Гувейры.

В Гувейре находился шейх Ибн Джад, выжидающий и рассчитывающий примкнуть к сильнейшей стороне. Сегодня таковой являлись мы, и старая лиса оказался с нами.

Он встретил нас медоточивыми речами. Сто двадцать человек турецкого гарнизона являлись его пленниками. Мы сговорились с ним, что он переправит их в удобный момент в Акабу.

Было уже 4 июня. Положение не терпело отлагательств, ибо мы голодали, а Акаба все еще лежала далеко впереди за двумя крепостями. Ближайший пост Кесира упорно отказывался вступить в переговоры с нашими парламентерами. Его утесы господствовали над долиной, и захват его мог стоить больших потерь. Мы умышленно предоставили эту честь Ибн Джаду и его свежим людям, советуя предпринять попытку с наступлением сумерек. Он отказывался, придумывая затруднения, ссылаясь на полнолуние, но мы сурово отвергли его возражения и оправдания, обещая, что этой ночью месяц некоторое время не должен быть виден. Согласно моим записям, предстояло лунное затмение. Оно исправно произошло, и арабы без всяких потерь захватили пост, пока суеверные турецкие солдаты стреляли из винтовок и колотили в медные горшки, силясь выручить луну из беды.

Успокоенные, мы пересекли равнину, пустившись в дальнейший путь. Ниази-бей, командир турецкого батальона, являлся гостем Насира, что избавляло его от унижения подвергнуться оскорблениям со стороны бедуинов. Сейчас он ехал бок о бок со мной. Он начал жаловаться, что один из арабов оскорбил его грубым турецким словом. Я принес ему извинения, пояснив, что тот, должно быть, выучился этому от кого-либо из его турецких собратьев губернаторов. Но офицер казался неудовлетворенным.

По мере того как мы углублялись в вади Итм, дорога становилась все уже и запутанней. За Кесирой мы находили турецкие посты покинутыми. Солдаты отступили оттуда к Хадре, укрепленной позиции у входа в Итм, надежно прикрывавшей Акабу против десанта со стороны моря. К несчастью для себя, неприятель никогда не думал о возможности нападения с суши, и из всех его огромных укреплений ни одна траншея или пост не преграждали доступа из внутренней части страны. Неожиданное направление нашего продвижения повергло турок в панику.

После полудня мы добрались до главной турецкой позиции. От местных арабов стало известно, что добавочные посты около Акабы были уже сняты либо уменьшены в численности. Таким образом, лишь триста человек преграждали нам путь к морю.

Мы спешились, чтобы посовещаться, и узнали, что неприятель упорно сопротивляется, скрываясь в недоступных для бомб окопах с новым артезианским колодцем. Был слух, что у него мало провианта.

Но не больше провианта было и у нас. Мы зашли в тупик. Наш военный совет обсудил способы улучшить положение. Благоразумие спорило с отвагой. Всякое хладнокровие исчезало в этом раскаленном добела, узком проходе, гранитные вершины которого отражали солнце мириадами мерцающих вспышек света, в то время как в глубины его извилистого ложа не мог проникнуть даже слабый ветерок, чтобы развеять медленно нагнетавшийся зной.

Наша численность уже удвоилась. Люди так теснились в узком пространстве и сгрудились вокруг нас, что мы два или три раза прерывали наш совет, – отчасти чтобы они не подслушали наших шумных споров, а отчасти оттого, что задыхались от жары в этом заточении, а запах немытых тел одурманивал нас. Кровь билась в висках, как колокол.

Мы дважды послали туркам требования сдачи, в первый раз – парламентера с белым флагом, а во второй – нескольких турецких пленных, но неприятель оба раза открывал по ним стрельбу. Бедуины вспылили, и, пока мы все еще совещались, они ринулись внезапной волной на утес, извергая на врага град пуль. Насир босиком выбежал, чтобы остановить их, но, сделав несколько шагов по раскаленной земле, визгливо закричал, чтобы ему принесли сандалии.

Мы сделали третью попытку связаться с турками при посредстве какого-то юного новобранца, заявившего, что он знает, как этого достичь. Мы спустились с ним к самым окопам и велели позвать какого-нибудь офицера, чтобы переговорить с ним. После некоторого колебания турок нам удалось добиться своего и разъяснить, как обстоят дела, указав на наши подавляющие силы и невозможность сдерживать нрав арабов.