Книга Гурджиев. Учитель в жизни - Чеслав Чехович

кафе, где Гурджиев делал свои записи и вел коммерческие дела. Однажды Гурджиев заприметил его, и, как настоящий мастер игры, улыбнулся ему и тепло поприветствовал. Бизнесмен проглотил наживку.

«Я думал, что вас нет в живых! – воскликнул Гурджиев. – Присаживайтесь! Почему мы вас так долго не видели? Как ваша жена? Дочь? Уверен, вы не видели мою новую квартиру». С такими словами Гурджиев дал ему свой новый адрес и торжественно пригласил вместе с женой и дочерью на обед тем же вечером.

Что за незабываемый был ужин! Собралось уже множество гостей, когда прибыл и наш знаменитый бизнесмен со своей восхитительной надушенной женой и дочерью, заплетшими в волосы прелестные ленты. Гурджиев был особенно дружелюбен и внимателен к ним, посадил их на почетные места.

Предложив множество роскошных деликатесов – икру, копченого лосося, бастурму из медвежатины, мясо верблюда, всевозможные экзотические закуски – Гурджиев объявил: «Сегодня мы окажем даже большую честь этому банкету, чем свиньи, потому что свиньи едят, сколько нужно, и останавливаются. Человек может не только удовлетворить свой голод, как свинья, но и обладает большим преимуществом съесть больше, чем нужно, просто наслаждаясь едой. Это великое различие между человеком и свиньей. Сегодня мы собираемся воспользоваться таким преимуществом и полностью отдаться этому удовольствию».

После закусок в сопровождении щедрых комментариев по порядку последовали: кавказский суп, приготовленное на восточный манер мясо и птица, украшенная особым соусом из грибов, карри и можжевельника. Невозможно пересчитать все разнообразие изысканных блюд, каждое удивительнее другого, или же все появлявшиеся им вслед напитки.

Георгий Иванович явно намеревался нашпиговать своих гостей как гусей, в чем изумительно преуспел. Когда они уже не могли съесть ни крошки, Гурджиев предложил «ослабить ремни», отдавая дань уважения следующим блюдам. Из холодильника принесли восточные конфеты и разноцветные сладости, достойные самого изысканного гурмана, включая особое перечное мороженое.

Когда по багровым лицам стало понятно, что почетные гости, звезды этого вечера, нафаршированы до предела, Георгий Иванович повернулся к ним и сказал: «Хорошо! Мы доподлинно доказали, что человек – не просто свинья, но что он многократно ее превосходит. Поэтому, оставляя вам приятные воспоминания об этом вечере, я настаиваю подарить вам кое-что еще».

Он встал и вышел из-за стола. По возвращении его руки были заняты коробками со сладостями и деликатесами. «Съедайте что-нибудь каждый день и наслаждайтесь памятью об этом приятном вечере».

Почетные гости не могли скрывать своего удовольствия. Потом Гурджиев спросил, позволят ли они дать их дочери одно поручение. Они охотно согласились. Тогда, повернувшись к девочке, Георгий Иванович торжественно произнес: «После ухода, мадемуазель, увидев еще открытую аптеку, зайдите и купите литр касторового масла».

Вытащив из бумажника банкноту – намного большего номинала, чем требовалось – он повторил: «Литр касторового масла, oleum ricinum. Это специально для ваших родителей».

Затем, обращаясь к «приятному и преданному» бизнесмену и его блистательной жене, он произнес: «Поскольку по части наесть морду вы превосходите свиней, в вас, несомненно, скопилось очень много! Поэтому, месье, вам нужно принять значительную часть купленного вашей дочерью и терпеливо подождать. Когда придет время, примите соответствующую позу и осторожно начинайте гадить в душу вашей жене. А вы, мадам, принимайте свою долю чуть позже, и когда настанет время, принимайте то же самое положение и займитесь испражнениями в прекрасную душу вашего мужа, столь искусного в бизнесе».

Словно ужасная молния разорвала спокойную атмосферу этого вечера! На секунду «почетные гости» окаменели. По правде говоря, мы все тоже. Тогда Георгий Иванович спокойно добавил: «Теперь убирайтесь. Достаточно вашего дерьма у меня дома. Вам больше незачем здесь оставаться».

Наши почетные гости, подавленные, потерявшие достоинство, с бледными лицами поднялись и направились к двери.

«Хороший прицел, в самое сердце!»

Пока бизнесмен и его жена уходили, Гурджиев негромко бросил: «Мерзавец!»

Затем, повернувшись к нам, рассудительно произнес: «Для них уже слишком поздно, сомнений нет, но это может спасти их дочь!»

Правосудие учителя: прощение

В противовес предыдущей истории я напомню о другом эпизоде, произошедшем в двадцатых годах. Однажды в Приоре попал мужчина, ему было около сорока лет. Он только что закончил военную карьеру на службе у крупной державы, проработав высокопоставленным штабным офицером в России, где и научился бегло говорить по-русски. Складывалось впечатление, что в Приоре он нашел истинное счастье, что в учении Георгия Ивановича он открыл путь, который искал. О его вере в Институт и его идеи говорило то, что вскоре он перевез к себе жену и сына.

В тот период Институт привлекал множество людей, каждый день появлялись новые лица. Так как Гурджиев часто отсутствовал, он вскоре счел необходимым найти практичного человека, способного вести дела. Ему нужен был кто-то, способный управиться со всей внешней деятельностью и наблюдать за задачами, возложенными на постоянных жителей. Бывший высокопоставленный офицер казался идеальным для такой ответственности. В самом деле, он выглядел отлично подготовленным. Большинство учеников его любили и уважали, он был уравновешен и мог поддерживать справедливый порядок. Его не только привлекали идеи, вдохновлявшие наши поиски, но он к тому же говорил на нескольких языках, в том числе на языке Георгия Ивановича. Поэтому едва ли стоило удивляться, что его выбрали для такой задачи.

В начале 1924 года, когда Гурджиев взял нашу группу в Соединенные Штаты для демонстрации Движений и священных танцев в различных городах, Приоре осталось в добрых руках и под неусыпным надзором этого бывшего офицера. Но к нашему возвращению из Америки его на этом посту уже не было. Все выглядело так, будто наше неотвратимое возвращение заставило его бежать вместе с семьей. Загадка его отъезда вскоре прояснилась.

Во время нашего отсутствия он, должно быть, помешался или, скорее временно потерял рассудок, поскольку явно поверил, что вся деятельность Приоре – не что иное, как мошенничество, прикрытие для незаконной деятельности, и почувствовал себя обязанным разоблачить Гурджиева. Но для этого ему нужны были доказательства. Поскольку все ключи от владений были у него, он с легкостью рыскал повсюду, движимый своей уверенностью в том, что скоро найдет улики. Но чем больше он искал, тем меньше находил; чем меньше он находил, тем сильнее осуждал и тем больше убеждался в макиавеллизме Георгия Ивановича, уверенный, что тот, несомненно, был достаточно хитер и уничтожал любое доказательство, способное его скомпрометировать.

Эта idée fxe подвигала его вновь и вновь изучать уже просмотренные документы. В результате его смятение возросло до такой степени, что он уже не мог привести их обратно в порядок. И он ничего не нашел! Все его любопытство не привело