сути, это признание другой, свободной России, в какой-то мере аналог свободной Франции де Голля. Это позволило бы людям обустроиться в свободном мире и создать социально-политическую общность, возможно, даже в два-три миллиона человек. Такая четко очерченная группа, противостоящая путинской пропаганде, помогла бы создать позитивный фон во многих западных странах. Однако до выдачи документов «хорошим русским» еще далеко. Этот процесс идет тяжело, поскольку Европа и Америка пока не готовы признать, что находятся в состоянии войны с Россией. Путин воюет с НАТО, а вот НАТО делает вид, что с Путиным не воюет. И эта ассимметрия заставляет страны НАТО вести сдержанную политику во многих вопросах. Хотя ясно, что необходимы серьезные шаги по ограничению легитимности российского государства – в частности, непризнание легитимности Путина как президента. Давно пора ущемить путинскую Россию в ее международных правах: идет война, а на войне, чтобы победить, надо воевать по-настоящему. Между тем именно «русский Тайвань» мог бы стать важной частью коалиции. Мы пишем, что путинский режим научился обходить санкции с помощью подставных фирм и третьих стран, получающих свою выгоду. В свободном мире, где нет торговых ограничений (войны-то формально нет!), остановить этот процесс затруднительно, однако можно нанести серьезный ущерб путинской военной машине, оттянув из нее единственный незаменимый компонент — мозги! Число специалистов в России, способных эффективно работать на войну, вести необходимую научно-исследовательскую и инженерную работу, рисовать чертежи или делать ракеты и дроны, крайне ограниченно. Ничуть не оправдывая этих «спецов», я считаю, что надо дать им шанс перейти на сторону свободного мира. Влившись в «русский Тайвань», многие из них нашли бы себе работу по профессии и делали свои чертежи уже не для того, чтобы убивать украинцев, а для того, чтобы защищать их и весь свободный мир от путинской агрессии. Реализация этого проекта нанесла бы огромный ущерб путинской военной машине! Это, кстати, ответ тем оголтелым критикам идеи «хороших русских», которые утверждают: «Только в украинских батальонах русские смогут искупить свою вину». Мало кто может пойти добровольцем в эти батальоны, но многие могут внести ценный вклад в победу. Война, а тем более современная война, выигрывается не только на поле боя. Необходима финансовая, экономическая, техническая, компьютерная поддержка. Мы видим огромный объем самых разных функций, в которых путинский режим достаточно уязвим. Помимо ученых, инженеров и компьютерщиков есть еще российские финансисты, которые сейчас по долгу службы находят удачные способы обхода санкций, а на досуге мечтают перебраться в свободный мир и работать не боясь, что тебе дышат в спину чекисты. Мне кажется, что создание зарубежной свободной России позволит нам успокоить западных горе-геополитиков, боящихся распада России в случае украинской победы и коллапса путинского режима. Как известно, крах любой диктатуры приводит к необходимости смены бюрократии, управленческого аппарата. И как раз здесь, на Западе, можно сформировать тот самый кадровый резерв, который минимизировал бы негативные последствия распада прежней власти. Политические плюсы создания «русского Тайваня» очевидны. Но успех этой акции упирается в две проблемы. Первая, повторю, — медлительность западной бюрократии, очевидная инерция общественного мнения в Украине и на Западе по отношению к русским в целом. Вторая — у российской оппозиции пока нет общего понимания, что это единственный способ участия в политической жизни. Всё остальное — во многом лишь имитация активности, и после 17 марта наступит полная ясность. Впрочем, понятно, что какие-то куклы политического театра еще будут действовать и будет идти обычный фиктивный процесс, отвлекающий активных граждан от участия в реальной борьбе с режимом. Сегодня, когда убийство Навального подвело черту под вопросом о том, что можно сделать в России, а критическая масса противников Путина оказалась на Западе, самое время объединиться вокруг идеи виртуального «русского Тайваня», а может, и не только виртуального: как знать, вдруг где-то найдется небольшая территория для поднятия бело-сине-белого флага…
Гарри Каспаров - «РУССКИЙ ТАЙВАНЬ» В своей предыдущей статье... | Facebook
March 17, 2024 05:34
Очередь небольшая была, скучающие юные... - Алексей Малаховский | Facebook
Очередь небольшая была, скучающие юные полицейские обсуждают: «Надо же, как с участком повезло, нормальные люди попались, никто нас даже фашистами не обозвал».
Очередь небольшая была, скучающие юные... - Алексей Малаховский | Facebook
March 17, 2024 05:30
Легитимность и репрессии - ЭХО
Большая традиция политической мысли утверждает, что легитимность важнее репрессий. На разный лад об этом писали Вебер, Грамши, Парсонс и многие другие. Подразумевалось, что насилие (coercion) – это дополнение к согласию (consent), и ни один режим не может держаться на одних лишь штыках. Особняком стояли Ленин, для которого государство – прежде всего “отряды вооруженных людей”, а уж потом все остальное, и, допустим, Чарльз Тилли с его простой формулой “violence works”. Думаю, “легитимисты” недооценили насилие – даже Вебер. Случаи Беларуси и Сирии показывают, что сплоченный силовой аппарат способен удержать ситуацию при фронтальной потере режимом легитимности. Даже гражданская война – не смертельная угроза, ведь ее, как показывает пример Сирии, можно просто выиграть. Но дело не только в том, что насилие недооценено. Что, если отношение между насилием и согласием противоположно тому, о котором говорили “легитимисты”? Для них насилие – это пожарная команда, выезжающая в особых случаях, однако весь социальный порядок построен на предотвращении пожара. Так вот, что, если согласие, наоборот, является лишь дополнением к насилию? Убеждает ли пропаганда людей в России? Да нет, убеждает угроза преследований. А пропаганда нужна для того, чтобы как-то рационализовать свой конформизм, продиктованный нежеланием попасть под раздачу. Неприятно ничего не делать, при этом понимая, что стоило бы все-таки что-то сделать. Лучше найти какую-то рационализацию бездействия, при которой не страдает самоощущение. Пропаганда дает такую рационализацию, позволяя почувствовать себя лучше в ситуации, в которой любой протест немедленно наказывается. Думаю, сейчас, в России 2024 года, наказание первично, а пропаганда вторична и лишь дополняет постоянно существующую угрозу насилия. Поэтому, собственно, пропаганда построена в основном негативно – “не все так однозначно”, “начальству виднее”
