Книга Амуланга - Эльза-Та Манкирова

своей выставкой по Ирландии. Я тогда приехала на один день в город, чтобы кое-что закупить, и попала туда случайно. С того дня я стала грезить лепкой восковых фигур. Но это были несбыточные мечты.

– Почему? Ничего невозможного нет в этом мире!

– Кто бы научил меня этому мастерству в нашей деревне? А ехать и учиться у кого-то у меня не было возможности. Но когда мне стукнуло тридцать, я решила, что пришла пора что-то менять. И отправилась в Австралию. Хотя тогда она так еще не называлась официально.

– Да, точно! – вспомнила Белка. – Австралия вроде переводится как южная земля.

– Тут в ту пору жили одни заключенные. Тюрьмы Великобритании были уже переполнены, и преступников стали отсылать сюда. А мы, первые добровольные мигранты, приехали, когда здесь стало развиваться овцеводство.

– Наверное, тяжело было осваиваться на незнакомых землях в чужой стране?

– Не то слово. Первое время все думала, что надо возвращаться, пока не поздно. Упрекала себя за то, что отправилась черти куда. Уехала от скуки однообразной жизни, а тут начались приключения на выживание.

– И что вас остановило? Почему не вернулись на родину?

– Я встретила Тома. Никогда бы не подумала, что смогу связать свою жизнь с бывшим заключенным. А тут влюбилась без памяти! Но не получилась у нас спокойная семейная жизнь. Том только первое время мог держать себя в руках, а потом понеслось – пьянки, скандалы, карты… Из-за его долгов еле концы с концами сводим. Я-то на вас сначала подумала, что это снова пришли требовать деньги, которые он проиграл.

– Да, невеселая у вас тут жизнь! – вздохнула Белка.

– Я и порвать с ним пыталась, но куда там? И он не отпускает меня, и я не могу – люблю, дура!

В это время с улицы раздались тяжелые шаги и грохот. В доме показался здоровенный белобрысый мужик, который чуть было не навернулся на крыльце. От него несло перегаром. Его лицо показалось Белке знакомым. Кого-то он ей напоминал.

– Где деньги? – со злостью спросил мужчина, не обращая внимания на то, что в доме посторонний человек.

– Том, у нас их нет. Все, что у нас было, ты либо пропиваешь, либо проигрываешь.

– Не лги, мерзкая ирландская дура! Я знаю, что у тебя есть заначка. Дай мне отыграться!

– Ничего ты не получишь! Ты посмотри на себя, в кого ты превращаешься! Ты же пьешь, не просыхая! Ты хочешь по миру нас пустить? Как я могла полюбить такое ничтожество? – закричала Келли, чувствуя, что ее терпение лопнуло. Не о таком счастье она мечтала, уезжая в далекую чужую страну.

Оскорбленный Том с размаху врезал в лицо женщины с такой силой, что она отлетела к стене. Белка бросилась на защиту свою новой знакомой, даже не подумав каким способом она может остановить стокилограммового борова, и наверняка ей бы тоже досталось от него, если бы в это время, откуда ни возьмись, не появился чернокожий абориген, работавший на ферме Келли. Он в один миг вырубил буйного хозяина, который разошелся не на шутку.

Белка с ужасом посмотрела на развалившегося на полу мужлана. Кто знает, что бы случилось, если бы рабочий не подоспел на помощь. Разъяренный муж Келли мог избить их обеих до полусмерти.

Кочевница подошла к нему поближе, чтобы разглядеть знакомое лицо, и только тогда вспомнила, где его видела. Он был одним из тех, кто убил Пауло!

В следующий момент Белка вернулась в свою реальность. Она очутилась в центре Москвы посреди Гум-катка на Красной площади, украшенного новогодними декорациями. Шел снег, люди вокруг нее в зимней одежде катались на коньках, разрумянившиеся на морозе, и с удивлением смотрели на девушку в майке, джинсах и летних сандалиях, которая стояла, съежившись от дикого холода, и лихорадочно думала о том, что же ей теперь делать дальше.

6 глава

Когда умер отец, Тоня вздохнула с облегчением. Она испытывала угрызения совести за свою черствость, но ей действительно не было жаль его. Ей казалось, что с его смертью словно восторжествовала справедливость. Тоня думала об отце как о совершенно чужом, постороннем человеке. Она даже насильно пыталась вспомнить о нем хоть что-нибудь светлое, чтобы сохранить это в памяти о человеке, давшем ей жизнь, о человеке, которого больше никогда уже не увидит. Но, как бы ни старалась, откопать хоть что-то доброе со дна вороха воспоминаний, засыпанного сверху тысячами обид, унижений, издевок и избиений, Тоня не смогла.

Желание, одно из самых потаенных, о котором она не хотела признаваться даже самой себе, сбылось – отец умер. Тоня стала представлять тихую, спокойную, размеренную жизнь вдвоем с мамой и радовалась тому, что у нее, наконец, появилась возможность жить как все нормальные люди. Она перестала вздрагивать при каждом шорохе, боясь, что отец снова ворвется в ее комнату, чтобы выместить на ней свою злость. Дни, когда идти домой не хотелось до тошноты, и даже в дождь и слякоть Тоня была готова ходить до самого вечера по окраинам деревни, лишь бы не возвращаться в свой ад, остались позади. Отца больше не было, и теперь пришло время наладить семейную жизнь, жить и радоваться вдвоем с мамой, по вечерам делиться новостями за ужином и пить чай с тортиком по выходным.

Появление нового мужчины у матери она совсем не ожидала. Это событие никак не вписывалось в ее планы, в сценарий их с мамой будущего. Прошло всего пару месяцев со дня смерти отца, как однажды вечером мать привела к ним на ужин Андрея Петровича – пятидесятилетнего охранника склада, который и зимой, и летом ходил в одних и тех же джинсах и клетчатой давно уже выцветшей рубашке.

Тоня не понимала, что мать могла найти в этом мужлане, который, несмотря на всю свою неказистость, мнил себя распрекрасным королем. Когда-то он работал в охране московского развлекательного центра, поэтому теперь строил из себя столичного крутого парня и всерьез думал, что все женщины «на деревне» только и делают, что спят и видят себя в его объятьях. О том, что его оттуда уволили из-за пьянок на рабочем месте, Андрей Петрович не рассказывал. Он даже не понял, что его сдал с потрохами его же напарник Олег по кличке Шаман, чтобы избавиться от говорливого зануды и заодно пропихнуть на его место своего молодого любовника Захара. Но настолько самонадеянный, считающий себя умнее всех и верящий в собственную исключительность, Андрей Петрович не видел ничего дальше своего носа и искренне считал, что начальник уволил его