Книга Черное лето Тартара - Аргус

Мамочка, как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? -заботливо спросила Яна, поправляя ей одеяло.

— Спасибо доченька, мигрень и давление, ты же знаешь. Посмотрела похороны, сегодня эти могилы, и так разволновалась, — притворно вздохнула мамаша, хотя ей на все это было абсолютно наплевать, более того они с мужем даже порадовались, что судьба наказала этих выскочек Валентов. Единственное о чем они жалели, что отец Генри тоже не помер, вместе с его гордячкой женой.

— Ты приняла лекарство?

— Доченька, ну какое лекарство от мигрени? Только покой. А какой может быть покой, когда вокруг такое творится?

— Мамуля, но все вроде бы закончилось, — стала успокаивать ее Яна.

— Может для кого то и закончилось, но для нас только начинается.

— Мама, что ты имеешь ввиду, я не понимаю, — нахмурилась Яна.

— Доченька, как всякая мать, я думаю в первую очередь о твоем счастье, — перешла в наступление мамаша, — и этот твой головорез, он погубит тебя.

— Не называй Генри головорезом, — запротестовала Яна.

— А кто он такой? Ты знаешь какие по городу ходят слухи? Что он живьем зажарил предполагаемых убийц своей сестры! А вообще он хотел с них живых кожу содрать и любоваться как они мучаются! А их кожей обтянуть кресла в своем доме! И не сделал это только потому, что ему было лень.

— Мама, он мстил за девочек, что в этом плохого?

— Что плохого? — мамаша, наученная папашей, которого научил информатор, а того человек со шрамом, была во все оружие иезуитской логики, и лила яд сомнения в душу дочери, — мстить можно по разному. Можно было их просто застрелить, ну или зарезать, если ты так без крови жить не можешь. Но он их зажарил живьем! И наверное еще удовольствие от этого получил. Вот скажи, это нормально? Ты бы так сделала?

— Я, я не знаю, мама, — в замешательстве ответила Яна.

— И потом, как он их нашел? — мамаша усиливала давление, — почему их никто не мог найти раньше? А я тебе скажу почему. Найти маньяков, можно только думая как маньяк, зная, как действует маньяк, и чувствуя как маньяк. То есть, будучи самому маньяком! Поэтому нормальным людям это очень трудно. А этот бандит, других слов у меня для него и нет, нашел их меньше чем за день? Нормальный человек на это способен?

— Мама, зачем ты мне все это говоришь? И не называй его бандитом, — растерянно, со слезами на глазах, отбивалась Яна.

— Не перебивай мать, — почуяв запах успеха и поймав кураж, продолжала заводиться мамаша, — а как его еще назвать? Кто дал ему право быть и прокурором, и судьей и палачом, в одном лице? А если он ошибся? А если он зажарил невиновных? Или не все там такого заслуживали? Если теперь каждый будет так делать, то и на улицу выйти будет нельзя! Зачем нужны полиция, суды, тюрьмы? Когда есть такой народный мститель во всех лицах один?

— Мама, ты хочешь меня с ним поссорить? — заплакала Яна.

— Я хочу тебя спасти, мою единственную и любимую дочку! — на голубом глазу заявила мамаша, — ты сейчас влюблена и не видишь ничего. А кто тебе глаза откроет кроме матери то? Ты с ним еще не спала, как с мужчиной?

— Ну мы спим в одной кровати, но просто обнимаемся. Он сказал, что потерпит пока мне не исполнится шестнадцать, видишь как он меня любит и бережет, — всхлипывала Яна.

— Господи, ну какая ты у меня еще наивная дурочка, — тут же нашлась мамаша, — бережет он тебя? Это кобель, который восемь шлюх драл шесть часов подряд! И как он, по твоему, свои кобелиные потребности удовлетворяет все это время?

— Я не знаю, — растерянно сказал Яна.

— Зато я знаю. Наверняка, ходит к каким то шлюхам, а ты и не знаешь. Не ходит сейчас, потому что траур, так пойдет потом. Тебе до шестнадцати лет еще полгода, и ты серьезно думаешь, что он выдержит такое воздержание? Да он лопнет. И потом, есть еще одна причина по которой он тебя не трогает.

— А что этого еще не достаточно? — уже плакала Яна.

— Ты знаешь, что он собирается уезжать осенью поступать в Академию Аналитики в столицу? Он тебе об этом сказал?

— Нет, — всхлипывая, ответила Яна

— Правильно, зачем ему тебе об этом говорить. Ты вообще кто такая? Несчастная плебейка. А в столичной Академии там такие красотки, что мы все тут как бледные тени по сравнению с ними. Вот он тебя и не трогает, чтобы не иметь обузы лишней. И скандал лишний ему не нужен. Заведет себя там гарем из благородных, а тебя бросит, и даже не вспомнит.

— Тогда зачем он со мной общается и говорит, что любит! — запальчиво спросила Яна.

— Да кто их маньяков поймет? — мамаша пожала плечами, — сейчас ты у них там как домработница бесплатная, а потом может он и тебя, прикопает где то.

— Не говори так, — снова заплакала Яна.

— И последнее доча, — добила Яну мамаша, — Вот родятся у вас, не дай Бог, дети. А если они такие же маньяки станут, как и он? Если конечно доживут до совершеннолетия, а он не зарежет вас всех ночью один раз сам, когда в его маньячную башку глюк какой ни будь не прилетит. Вот ты себе только представь просыпаешься ночь, а он стоит над детской кроваткой со своими ужасными ножами Левым и Правым, нет, ну нормальный человек будет давать ножам собственные имена, и режет им твоих детей! А потом, весь в крови с ног до головы, как после гифтоновой гонки, поворачивается к тебе и говорит, я тебя предупреждал, чтобы ты не пересаливала суп! И к тебе! Пискнуть не успеешь! — мамаша вспомнила, как по этому поводу с пересоленым супом ее когда давно ногами, отделал пьяный бывший муж, поэтому была очень убедительна.

— Мама, прекрати, — и Яна в слезах убежала в свою комнату и захлопнула дверь.

Довольная мамаша на цепочках подошла к двери и прислушалась. Из комнат доносились рыдания дочери. Весьма довольная собой, она вышла на кухню набрала номер бывшего мужа.

— Дорогой? Я все сделала, как ты велел. Даже сама поверила