Книга Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Посмотри, кого я к нам привел! — басит на весь дом Рахман.
Оборачиваюсь быстро и при виде женщины, вышагивающей ко мне с приветственной улыбкой, хочется снести брату голову с плеч.
Издевается он, что ли?!
Глава 31
Расул
В мою сторону плавно движется… Седа.
— Здравствуй, Расул, давно не виделись, — взмахивает пышными ресничками.
— Я бы даже сказал, очень давно.
Ищу взглядом Рахмана, тот за спиной Седы глаза страшные делает и машет головой из стороны в сторону. Что ты машешь, кретина кусок?
Но это еще не все… Помимо Седы в комнату протискивается Рамина и обнимает меня, чрезмерно активная, в глаза заглядывает:
— Ты почему к нам не приехал? Мы очень соскучились!
Здрасьте.
Меня пробивает молнией насквозь.
И вместе с тем шпарит взглядом Саньки, которым скользнула по мне с головы до ног и обратно, задержавшись в районе затылка.
Клянусь, у меня шею даже запекло, и потом звон раздался, как от резкой пощечины.
Хотя она меня даже не коснулась, но, обернувшись, замечаю остатки возмущения в светлом взгляде и ярую решимость.
— Я подышу. Здесь что-то душно, — выпаливает она и выскакивает из кухни.
Рахман бросает мне:
— Пригляжу, — и спешит следом за Саней.
Трус! Предатель… Уходит.
Слышится громкий цык, Сед облокачивается круглым бедром о столешницу:
— Невежливая девица. Рахману давно пора взяться за ум. Рамина, прикрой уши, золотая… — ласково гладит дочь по плечу.
Эта обезьянка успевает скорчить мне рожицу, Седа добавляет с нотками превосходства в голосе:
— Образумь брата, Расул. Он начал таскать совсем дешевых и тощих девок. Наверное, в постели за еду отрабатывает.
По хитрому выражению глаз Рамины понимаю, что она все слышала и ехидно посмеивается. Маленькая гадючка и большая… Нет, даже не гадюка. Это полноценная анаконда!
Братец, спасибо! Притащил к нам в дом змей.
— Рамина, иди. Поговорю с твоей мамой, — отправляю ее легким кивком в сторону, она еще раз меня обнимает на прощание и бросает жаркий взгляд.
Эт-то еще что?
Меня так и тянет прокашляться и глотнуть немного воды.
Рамина считается моей дальней сестрой, э-э-эй! Что за взгляды такие? С другой стороны, все девицы в наших семьях уже в пятнадцать ходят засватанными, а Рамина — старше.
А если взять в расчет подкат Седы и ее намеки стремные, то…
Ко мне типа-дочка сейчас взглядами жаркими клеилась, что ли?!
Тьфу-тьфу!
Мне нужно выпить.
И не воды, а чего-то покрепче!
Пока наливаю себе выпить, Седа с видом хозяйки омывает руки и начинает шебуршить, говорит что-то о мужчинах и заботе о том, как и что они едят… Словом, журит с видом мамки то, как мы по-простому с Рахманом накромсали всего и начали есть.
Из окна кухни не видно ту часть двора, где я организовал стол, стул и кресло для нас с Санькой. Седа отходит в сторону, наблюдает за происходящим снаружи из окна, качает головой, возвращается на кухню.
— Темнеет. Надо одеться потеплее. Здесь было освещение, хватит генератора? Было бы здорово немного посидеть на улице, ты не находишь?
Вернувшись обратно к столу, Седа невзначай мою ладонь задевает пальцами, и я скрещиваю руки под грудью.
— Я очень не люблю все эти намеки, ужимки лестные. Хочешь что-то сказать, говори прямо.
— Даже не дашь гостям с дороги собраться с мыслями? — отвечает, потупив взор.
— Собирайся. И лучше тебе собраться… хорошенько.
Это звучит почти как «выметайся», но Седа упорно включает тупую хозяюшку, а я вылетаю…
Кому-то придется намять бока!
***
Разумеется, все не по плану. У костра в кресле под пледом с довольным видом кутается Рамина, а Саня сидит на старом поваленном дереве рядом с домом.
— Держи, не мерзни… — радушно делится с ней толстовкой мой брат.
Саня качает головой в знак отрицания, но потом, увидев меня, соглашается. Блять… Толстовка Рахмана на ней, словно палатка! Разумеется, брат, сняв ее через голову, поиграл мощными мышцами, облепленными футболкой, и девчонка с преувеличенным вниманием на это смотрит.
Причем ушки у нее краснеют, и лицо напрягается.
Изо всех сил делает вид, словно ей интересно!
— Куртку надень, простынешь, — бросаю в брата замызганной ватной фуфайкой.
— Расул, пойдем тут так классно! — зовет меня Рамина.
У меня от этой карусели мозги закипают. Еще больше бесит то, как Рахман пытается увлечь Саньку разговором и задвигает ей про ароматный глинтвейн. Сука, подсуетился! Уже с той самой бутылкой вина, которую обзывал компотом!
— Какой глинтвейн? Она только сегодня переболела. Окосеет даже от запаха! — заявляю я.
— Спасибо, Рахман, я не откажусь, — ласково улыбается Саня и даже опускает тонкие пальцы на запястье Рахмана. — Я еще ни разу не варила глинтвейн, покажешь, как это делается?
— С удовольствием. Сейчас все организую.
— Рахман, постой! — прошу его.
Но меня будто никто не слышит! Все действуют сами по себе, в особенности, Санька, шустро удалившаяся с бутылкой вина. С преувеличенным вниманием слушает моего брата-балабола, а тот и рад заливать, прихвастнуть умом перед девчонкой. Видно, в эом захолустье больше не перед кем хвост распускать.
— Составишь мне компанию? — шелестит рядом голос Рамины.
Укутавшись в плед, сестра-или-черт-знает-кто, стоит рядом опускат руку на мой локоть.
— Мы скучали. Я… — краснеет до ушей, но все же выдает. — Я очень по тебе скучала, не как по брату.
Раздражение закипает медленно-медленно, но в итоге бахает.
Я стряхиваю тонкие девичьи пальцы:
— Что за чушь ты сейчас произнесла, Рамина? Тебе не стыдно, говорить старшему родственнику намеки позорные? Постеснялась бы клеиться к мужчине так открыто. К тому же, с родственными связями.
— Но… мы же… дальние… — выдает едва слышно, выдавливая по букве. — Зару сосватали за троюродного брата.
— Плевать мне, кто такая Зара и за кого ее засватали. Мы — родня, и точка. Выбрось мусор из своей головы немедленно, меня тошнит от твоих намеков, и я обязательно поговорю с матерью на тему твоего воспитания. Ты же девушка невинная, а не шлюха, которая себя предлагает всем подряд. Или я ошибаюсь?
Рамина начинает некрасиво икать от слез и бросается в дом. Терпеть не могу бабьи слезы! Довел сестренку…
Нет,
