Книга Последний день лета - Анна Князева

не верится, отец всегда был таким здоровым и полным сил. Сгорел, словно свечка.

– Пусть будет ему земля пухом. – Надежда вытерла глаза и сменила тему: – Как идет расследование? Есть предположения, кто убил Елену Петровну?

– Нет никакой ясности. Все очень сложно.

– А как тебе следователь?

– В каком смысле? – встрепенулась Ульяна.

– Как с ним работается?

– Ах это… Он толковый человек, с ним можно работать.

– Возможно, тебе не понравится, но я все-таки скажу. – На лице Надежды появилась улыбка. – Я тут как-то за вами понаблюдала…

– И что?

– По-моему, ты ему нравишься.

– Все! Хватит! – Ульяна резко встала из-за стола. – Мне надо ехать.

– Куда? – поинтересовалась Надежда.

– В больницу, к Гурову. Надо навестить старика.

На самом деле, прежде чем поехать в больницу, Ульяна завернула в свою московскую квартиру, чтобы прихватить кое-какие вещи. По вечерам стало холодать, и ей не хватало теплой одежды.

Также она позвонила адвокату, и тот поведал, что вялотекущая ситуация нисколько не изменилась.

– Боюсь, что дело затянется, – закончил он.

Конечно же, эта новость ничуть не улучшила настроение Ульяны. В который раз она убедилась, что находится в подвешенном состоянии и надежды на лучшее нет.

До Гурова Ульяна добралась к обеду, поэтому пришлось подождать. Она использовала это время, чтобы переговорить с врачом. Для разговора они расположились в ординаторской, и доктор первым делом спросил:

– Вы дочь Александра Ивановича?

Она ответила:

– Нет. Я дочь его ближайшего друга.

– Слышал, что его супруга…

– Да, она умерла. – Ульяна потупилась. – Ее убили.

– Это, как вы догадываетесь, усугубило ситуацию. У Александра Ивановича тяжелейший обширный инфаркт. В этой связи хотел бы поинтересоваться: о нем есть кому позаботиться после выписки? Впрочем, было бы хорошо, если бы за ним продолжала ухаживать Елизавета Ивановна.

– Кто? – Ульяна не поняла.

– Родственница Александра Ивановича, она сейчас с ним.

Последнее замечание доктора вызвало у нее любопытство. Шагая по коридору, Ульяна перебирала в голове немногочисленных родственниц Гурова, но среди них не было никакой Елизаветы Ивановны.

Войдя в палату, она увидела трогательную сцену и сразу все поняла.

У постели больного в белом халате, накинутом на яркое цветастое платье, сидела Кружилиха и кормила Гурова супом.

– Еще ложечку, давай-ка, мой миленький… А теперь глотай. Вот так. – Она обтерла его подбородок салфеткой. – Какой молодец.

Обернувшись на звук открывшейся двери, Кружилиха расцвела.

– Ульяна Сергеевна, здравствуйте! Как хорошо, что вы пришли. Саша про вас спрашивал. – Она подхватилась с места. – Вы тут поговорите, а я уберу посуду.

Кружилиха унеслась из палаты легким цветастым вихрем, оставив после себя запах свежести и еще чего-то приятного.

«Точно – ведьма», – подумала Ульяна и села на стул.

– Пришла? – медленно произнес Гуров. В его взгляде читалось пустое спокойствие, какое бывает у тяжелобольных людей. – Ну как там? Что-нибудь прояснилось?

– Вас больше ни в чем не подозревают. – Ульяна взяла его за руку, заглянула в глаза и вдруг уловила в них некую смесь надежды, тревоги и безразличия.

– Да мне, чтоб ты знала, плевать на ваши подозрения. Убийцу найдите. Это главное.

– Найдем, Александр Иванович, найдем. Денис Андреевич сказал, что вы отсрочили похороны Елены Петровны.

– Я так решил. Сам похороню свою курочку.

– Простите… – не расслышав, Ульяна к нему склонилась. – Что вы сказали?

– Выпишусь из больницы и сам похороню свою Ленку, – повторил Гуров.

Ульяна поставила на тумбочку пакет:

– Здесь минералка и фрукты.

– Могла бы не беспокоиться, Лизавета меня всем обеспечила. – Он опустил веки и тихо сказал: – Теперь можешь идти… Буду спать.

Тронув его за руку, Ульяна поднялась на ноги, но вдруг услышала его слабый голос:

– Постой… Хочу, чтобы ты знала…

Она склонилась к его лицу:

– Да-да, я слушаю, говорите.

– Рано или поздно за все приходится платить, – прошептал Гуров.

– Имеете в виду что-то конкретное?

– Расплата в этом мире наступает всегда. – Гуров поднял руку и погладил ее по голове. – Позови сюда Лизавету.

Ульяна вышла из палаты в коридор, увидела Кружилиху. Она как бегун на старте ждала команды.

– Александр Иванович вас зовет.

Елизавета Ивановна заулыбалась, наполняя все вокруг своим обаянием и оптимизмом.

– Знаю, знаю, Ульянушка. Ему пора пить лекарства.

– Позаботьтесь о нем, пожалуйста.

– За это не беспокойся.

Богданов позвонил, когда Ульяна въехала в ворота пансионата, планируя заглянуть в пункт охраны. Услышав его голос, она прибавила скорости и направила машину к главному корпусу, предполагая, что Богданов ждет ее там.

Она оказалась права, следователь ждал ее в зале для заседаний, оборудованном под временный оперативный пункт. Рядом с ним был криминалист Усачев. Оба сидели за столом, на котором лежал белый фартук с кружевными бретелями.

Ульяна бросилась к фартуку и, схватив его, стала осматривать. Ей не составило труда разглядеть, что тесьма, которая прежде шла по самому низу, оторвана. На ее месте торчали рваные нитки.

– Как мы и думали!

– Спокойно. – Богданов встал и приблизился к ней. – Теперь это ничего не объясняет, а только все усложняет.

– Я не понимаю…

Следуя за ними, криминалист тоже встал:

– Дело в том, что при детальном осмотре следов на шее погибшей судмедэксперт установил, что удавка, которой душили Гурову, имеет иную плотность и она намного уже этой тесемки. Предположительно это может быть металлический трос или что-то вроде него.

– В это с трудом верится, – Ульяна поджала губы. – Вы не ошиблись?

Смущенно почесав переносицу, Усачев снова заговорил:

– Это вряд ли. Строго говоря, металлический тросик – первое, что приходит на ум.

– Ничего не понимаю. Зачем же преступник оставил тесемку на месте преступления?

– Возможно, поэтому? – Богданов вывернул фартук наизнанку и указал пальцем на едва заметную надпись, выведенную шариковой ручкой на поясе.

Ульяна склонилась, разглядывая полустершиеся буквы.

– Кажется, первая – «Т». Далее «Р» и «Т». Последняя определенно – «Я», написана жирнее других.

– Тыртычная, – твердо сказал следователь. – Девушка, которая не вернулась домой в июле девяносто седьмого года. И, как я полагаю, именно ее тело было спрятано в том гробу.

Ульяна резко опустилась на стул:

– Готова предположить, но не могу увязать все эти факты в одну версию.

– Я знаю, что вам мешает, – сказал Богданов. – У нас до сих пор нет подтверждения по линии ДНК. Однако и на этот вопрос мы скоро получим ответ. Гаврилов, мой помощник, отыскал сестру Софьи Тыртычной, и он уже на пути в Ярославль.

– Требуйте, чтобы сделали срочный анализ!

– Распоряжение подписано, осталось дождаться биоматериал, – сказал криминалист Усачев.

– Сейчас нам ясно только одно, – вновь заговорила Ульяна. – Некто, и скорее всего убийца, подложил на место преступления тесьму с фартука, принадлежавшего Тыртычной. Неужели он указал на связь исчезновения Тыртычной с убийством Гуровой?

– Слишком мудрено, –