Книга Толпа - Эмили Эдвардс

предательски торчит из сумочки Джесси. Она оживленно разговаривает, подергивая себя за волосы. Эту привычку она завела в школе, когда готовилась к экзаменам: говорит, что так ей легче сосредоточиться.

— Ага, но знаете, все думали, что сигареты безвредны! Считалось даже, что они полезны, пока люди не начали в сорок лет умирать от эмфиземы и разных видов рака.

Брай ставит поднос на плед, кружки слегка дребезжат. Ей кажется, что тема вакцинации заразила всю ее жизнь, она мечтает, чтобы ее гостьи обсуждали что-нибудь другое, но у Джесси что на уме, то и на языке. Брай мельком смотрит на Розалин, но та слушает Джесси с отрешенным видом, так что нельзя понять, о чем она думает.

— О, чай! Спасибо, Брай, — Джесси аккуратно вытирает Коко рот, убирает свою огромную грудь обратно в лифчик и задумчиво добавляет: — Что вообще творится с этими божьими коровками?

И тут же салфеткой смахивает парочку с Коко.

— Мой друг смотрел в интернете, — говорит Розалин. — Это как-то связано с изменениями климата, или еще с чем-то в этом роде…

Джесси не ждет ответа, но вежливо выслушивает Розалин, а затем спрашивает ее:

— Как насчет обнимашек? — и с усмешкой добавляет: — Я имею в виду Коко.

Розалин расплывается в улыбке:

— О, я с большим удовольствием!

Пока Брай разливает чай, маленькую Коко передают с рук на руки, и Розалин тихонько ее качает. Коко хмуро смотрит на нее, а Розалин улыбается и продолжает разговор:

— В общем, возвращаясь к теме вакцинации, я думаю, вы правы, Джесси, что относитесь к этому скептически.

— Спасибо, Розалин, — отвечает Джесси и, расплескивая чай, берет кружку у присевшей на плед Брай.

Брай вспоминает, какой непроницаемой была Розалин на барбекю, когда они обсуждали прививки. Ее молчание говорило само за себя. Розалин продолжает:

— И да, вы правы, когда говорите, что улучшение образа жизни, гигиена, хорошее питание и все прочее предотвращают эти ужасные штуки, но…

— Вы думали об этом из-за собственных детей? — спрашивает Джесси, макает печенье в чай и подтягивает колени к груди.

Она всегда без смущения перебивает других.

Розалин качает головой:

— Нет, у меня нет детей, но у меня много крестников и крестниц, а еще племянница и племянник, так что я помню, как мои друзья и сестра вели подобные разговоры. Они присылали мне статьи о переизбытке токсинов, о социальной ответственности и тому подобном.

— И?

— Ну, я помню, что тогда людей особенно тревожило наличие в вакцинах алюминия. Но в одной статье я прочла, что мы каждый день поглощаем алюминия больше, чем содержится в одной дозе вакцины.

— Ага, но при этом мы не вводим алюминий и все остальное прямо в кровь. А что еще? Продолжайте.

Брай, нахмурившись, смотрит на сестру: «Ради бога, Джесси, дай Розалин высказаться!»

— Помню, мне показался интересным еще один момент: воспринимаете ли вы тело вашего ребенка или свое собственное как нечто опасное, потенциально заразное для других, или считаете его очень уязвимым и требующим защиты.

— Ага-ага, у меня есть такое ощущение, — вставляет Джесси, кивает и с восхищением смотрит на Розалин. — В общем, я в целом согласна с идеей вакцинации, но просто не знаю, насколько это уместно сегодня. Я о том, что в западном полушарии вирус полиомиелита с 1991 года не распространяется — однажды нам придется признать, что некоторые болезни больше не представляют угрозы.

— В Америке прививаются даже от ветрянки, — не удержалась Брай: Джесси досталось уже достаточно внимания Розалин.

Розалин задумчиво кивает.

— Полагаю, мы здесь воспринимаем ветрянку как нечто неизбежное, через что дети просто вынуждены пройти, и точно так же наши родители думали о кори. Но ведь достаточно одной жуткой истории о ребенке, испытавшем на себе последствия кори, чтобы убедиться в необходимости вакцины, не так ли?

— Если допустить, что вакцина безвредна, — возражает Джесси, подняв руку, — потому что не все с этим согласны.

«Вот и началось, — у Брай холодеет в животе, — сейчас пойдут откровения о Мэтти».

— Наш брат Мэтти из-за вакцин живет в интернате, а Клемми, дочку вашей соседки Элизабет, вакцинировать нельзя. Верно, Брай?

Брай кивает и чувствует приступ паники, как бывает всегда, когда ее семью и лучшую подругу упоминают в одном предложении. Она ждет реакции Розалин на историю Мэтти. Ждет жалости и скорбно-заинтригованного выражения лица, говорящего: «Мне так жаль, но расскажите еще, еще, еще!»

Однако Розалин просто кивает и говорит:

— Это очень печально.

И возвращается к Коко, которая извивается у нее на руках и громко пукает.

— Ого! — Розалин улыбается малышке. — Думаю, это намек, чтобы я вернула тебя маме.

Позже вечером, когда Джесси и Розалин ушли, а Альба уже в кровати, на кухне остаются только Эш и Брай. С тех пор, как они не разговаривают, обычные звуки — стук приборов о тарелки, хлопок пробки, покашливание — кажутся непривычно громкими. Когда Эш наклоняется, чтобы загрузить посудомоечную машину, Брай говорит, что идет спать. Еще только половина девятого, но у нее есть хорошая книга и ей принадлежит вся постель. Эш по-прежнему спит в комнате для гостей, кроме того, она хочет находиться там, где его нет.

Эш прекращает расставлять тарелки и выпрямляется:

— Я надеялся, что сегодня мы сможем поговорить.

Брай останавливается в дверях и поворачивается к нему.

— Сегодня уже пять дней, — добавляет Эш.

Он умоляюще смотрит на нее. Брай внезапно осознает, что происходящее между ними кажется ему кошмаром. Распадается еще один брак, еще один ребенок вырастет у родителей, которые не любят друг друга. Но она не смягчится от взгляда его грустных карих глаз. Он это сделал, он вакцинировал их ребенка и превратил кошмар Брай в реальность, вот пусть он и расплачивается. Он, а не она.

— Что ты хочешь? — ее голос звучит устало, холодно.

— Я хочу извиниться. Я не должен был скрывать этого от тебя, — его голос звучит устало и печально.

— Тогда почему, Эш?

— Потому что я боялся. Боялся, что с Альбой что-нибудь случится, и боялся потерять наших друзей.

— С чего бы мы потеряли… — Брай не заканчивает, потому