Книга Шпионский берег (ЛП) - Тесс Герритсен

ровно настолько, чтобы дать мужчине, который сейчас ждет в тени дверного проема, забраться на пассажирское сиденье.

Затем я отъезжаю от обочины, и мы едем дальше.

— Какие-нибудь проблемы? — спрашиваю я Доку.

— Нет.

— Ты уверен, что Массачусетский технологический институт не следил за тобой?

— Я никого не видел.

— Сколько у нас времени?

— Сколько угодно, пока я тебе нужен. У меня сегодня вечером нет никакх дел, кроме, разве что, бутылки водки. — Это излюбленный компаньон Доку.

Я позволяю себе немного расслабиться, потому что чувствую, что он расслаблен. Или это чрезмерная самоуверенность? Я улавливаю запах алкоголя в его дыхании, и внезапно я снова на взводе. Он уже начал ночную пьянку. Это нехорошо.

— Не хочешь поделиться чем-нибудь важным? — спрашиваю я. Мой взгляд снова устремляется к зеркалу заднего вида. Я не вижу ничего, что могло бы меня встревожить.

— В руководстве произошел раскол, — говорит он. — Мурата тошнит от эмирата. Он думает, что они бесполезны, и хочет вернуться домой, к борьбе. Он везет с собой партию оружия.

— У тебя есть подробности? Когда, каким маршрутом он возвращается в Чечню?

— Это произойдет четырнадцатого числа. Обычный маршрут через Грузию, в горы.

— Откуда у него это оружие? — спрашиваю я.

— Оно прибыло две недели назад на борту корабля из Туниса.

— Кто за это заплатил?

— До меня доходили слухи. Они говорят, что это финансировалось из лондонского источника, но кто знает, откуда это на самом деле берется? Деньги не любят воду. Вместо этого они движутся в горы. Они переходят от людей, у которых их слишком много, к людям, у которых их еще больше. — горько усмехается он. — Никогда они не идут к таким людям, как я.

И Доку отчаянно нуждается в деньгах, не только для того, чтобы оплачивать свои собственные печальные удовольствия, но и для того, чтобы содержать свою овдовевшую сестру и ее шестилетнюю дочь, которые недавно бежали в Стамбул. У Доку есть опасные друзья, поэтому его сестра и племянница живут в другом районе, ради их собственной безопасности. Как и слишком многие другие беженцы в городе, они живут на окраине, втиснутые в разрушающийся многоквартирный дом вместе с другими, столь же отчаявшимися людьми.

— Что за оружие находится в грузе? — спрашиваю я.

— Это не какой-то мусор с недостающими деталями. Нет, там есть ПЗРК. "Стингеры" FIM-92, российские "Игла". Кассетные бомбы и белый фосфор. Стоимостью в миллионы долларов.

После окончания холодной войны на черный рынок поступило огромное количество подержанного оружия. Вот что скоро отправится в Чечню вместе с Муратом. Конечное назначение этого оружия не имеет большого значения для дилеров, которые им торгуют; если можно получить приличную прибыль, они будут продавать хоть базуки, хоть детское молоко.

— Я не единственный, кто знает об этом, — говорит Доку. — Конечно, русские тоже знают, и они ведут себя некрасиво. Они натравливают нас на эмират, чтобы ослабить сопротивление. — Он вздыхает, и это звук смирения. — Я не думаю, что Мурат доберется до Чечни живым. И его оружие найдет новый дом по новой цене. Возможно, в Южной Америке.

Печаль в его голосе символизирует, насколько безнадежны все эти различные конфликты, насколько безнадежным стал его мир. Доку не желает смерти Мурату, но здесь он предает его, потому что видит, что в конечном счете все это не имеет значения. Мурат в любом случае обречен, и Доку с таким же успехом мог бы извлечь выгоду из неизбежной участи Мурата.

Я подъезжаю к обочине и паркуюсь. Это тихий район, и у меня отличный обзор во всех направлениях. При свете уличного фонаря я изучаю лицо Доку. С каждой нашей встречей он выглядит все более и более скверным, его лицо все более одутловатое, глаза все более опухшие. Я знаю, что он любит Стамбул; он говорит мне это снова и снова, и хотя он ненавидит русских, ненавидит то, что они делают в его родной Чечне, он ненавидит их не настолько, чтобы бросить свою жизнь и свою выпивку здесь, вернуться в горы и сражаться.

Итак, ему нужны деньги, достаточные, чтобы содержать сестру и племянницу, чтобы остаться в этом городе, где все виды удовольствий находятся в пределах его досягаемости, и ради этого он готов выдать несколько секретов. До сих пор он не сообщил нам ничего важного, ничего такого, о чем мы бы уже не подозревали. Я хорошо осведомлена о расколе в рядах боевиков Чеченского эмирата, некоторые из которых незаметно пересекли границу, чтобы сражаться бок о бок с ИГИЛ в Сирии, в то время как другие предпочли сосредоточиться на своей борьбе с Россией. То, что Доку докладывает нам, является всего лишь подтверждением, и мне еще предстоит потребовать от него чего-то более ценного. Его нужно побудить копать глубже, выведывать больше деталей. Это опасная работа, и ни один из нас не тешит себя иллюзиями, что это джентльменская игра. Он водит опасную компанию, а те, кто противостоит ему, еще опаснее.

Я протягиваю ему то, за чем он пришел, — пачку долларов США, и наблюдаю, как он их пересчитывает. Хотя это вряд ли отличается от сделки с проституткой, правда в том, что Доку мне начал нравиться. Я думаю, настоящая причина, по которой он бежал с войны в Чечне, заключается в том, что в глубине души он не воин, а раненая душа. У него глаза побитой собаки, и всякий раз, когда наши взгляды встречаются, он не может выдержать моего взгляда и отводит глаза, как будто ожидая, что я достану палку и начну лупить его, если он будет смотреть на меня слишком долго. Он жалок и вероломен, но он не опасен. Нет, если только его не загонят в угол.

— Узнай даты, — говорю я ему. — Конкретный маршрут, по которому он пойдет через горы. И я хочу знать, откуда берутся эти деньги. Ты сказал, что это финансируется через Лондон.

— У нас есть там сторонники, сама знаешь.

— Да, знаю. Люди возмущены тем, что происходит с мусульманами в Чечне. Или, возможно, они просто заинтересованы в поддержании там конфликта ради собственной выгоды. В войне таятся возможности.

Он заканчивает пересчитывать деньги. Удовлетворенный результатом он кладёт пачку в карман. — Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы попросить тебя.

Значит, одних лишь денег ему теперь недостаточно. Именно так обычно складываются эти отношения. Активы остаются неудовлетворенными, или же их семьи хотят большего, или они начинают ощущать приближающуюся поступь судьбы.

— Если со мной что-то случится, — тихо говорит он, — я хочу, чтобы ты позаботилась о моей сестре Асме