Книга Неживая земля. Воитель - Виталий Градко

Юра услышал голоса родителей и надрывистый лай собаки. Малыш так и остался сидеть на прежнем месте, безмолвно наблюдая за окном, где видел чьи-то глаза. На следующий день никто из врачей не скажет родителям, почему еще вчера днем здоровый мальчик лишился дара речи и рассудка. Только объяснят, что подобное возможно в результате сильного потрясения или испуга, и малышу понадобится очень много времени для восстановления. Но ни родителям, никому другому Юра никогда не расскажет, кто так напугал его в эту ночь. Великий князь Тьмы не оставит им времени. Он пожрет его, как и весь человеческий мир.

* * *

Над уснувшим Петербургом загадочно сияли звезды. Луна укрылась периной из облаков. Пожиратель мчался по крышам домов, перепрыгивая через улицы и дворы. Иногда он смотрел в небо горящими, как желтая Луна, глазами, но не видел ни одного знакомого созвездия. Стайка мирно дремавших голубей гулко захлопала крыльями и вспорхнула вверх. Окруженный бесформенным, живым, черным облаком сын Тьмы приземлился на лапы и вновь бросился вперед. Двух птиц князь проглотил на лету. Погрязнув в окружающей его тлетворной ауре, несколько взлетевших голубей упали, в судорогах выворачивая шеи и ломая крылья. Презирая все живое в людском мире, Пожиратель безостановочно мчался вперед, желая быстрее добраться до источника Тьмы и набрать новые, так необходимые силы.

Вновь прыжок. Внизу пролегала оживленная дорога с автомобилями. Князь мягко приземлился на сильные лапы и, продолжая бежать, тихонько зашипел, что могло означать презрение. Когда-то давно Первые боги раскрыли перворожденной во Тьме расе фундаментальные истины о пространстве и времени, рассказали о секретах языка Творцов, который люди бы сочли волшебством. Используя полученные знания, раса, именовавшая себя «дети Тьмы», отказалась от технологий, уничтожила или поработила другие обитающие в темной материи расы и достигла небывалых высот в развитии, почти сравнявшись с Первыми богами, к тому времени ушедшими за пределы Вселенной. Служители Света, напротив, не желали делиться с людьми сокровенными знаниями и тщательно скрывали свое присутствие на Земле. Их отношение к людям было довольно специфичным. Этот вопрос занимал умы многих высших детей Тьмы и был одним из наиболее обсуждаемых среди великих родов Темной империи.

С тревожным карканьем в небо взметнулась стая черных птиц. Пожиратель ощущал в них нечто родственное и знал, что они тоже чувствуют его. Щупальца в истекающих слизью пазухах взволнованно зашевелись, указывая на близость замеченной жертвы. Князь Тьмы остановился на краю крыши многоэтажного дома и, согнув сильные передние лапы, потянулся вперед. Он внимательно наблюдал за происходящим внизу. Капли дождя мутными ручейками стекали с его хищной головы, мешаясь со слюной на подрагивающих губах и клыках. Вот он! Пожиратель в предвкушении зарычал и полез вниз по стене. Кем бы ни был прогнивший насквозь, пригревший внутри себя Тьму человечек, жить ему оставалось недолго.

Глава 9. Рожденные Тьмой

Воздух внутри подвального помещения, где спрятались сестры, пах сыростью, канализацией. Толстяк ощутил, как возле ботинка копошится крыса. Выругавшись, он с отвращением пнул ее, и та с мерзким писком отлетела в сторону.

– Есть свет? Ни хера не вижу, – сказал Седой.

Пошарив по карманам, Толстяк достал зажигалку. Стало немного светлее, но все же темнота сгущалась так сильно, что казалось, вот-вот раздавит блуждающих в ней людей. Когда они расслышали чьи-то чужие шаги, от выхода во двор их отделяло несколько поворотов и пересечений с другими подсобными помещениями, в которых еще нужно было не заблудиться.

– Тише, – прохрипел Толстяк.

Они остановились, прислушались.

В темноте кто-то шел. Быстро, неосторожно, на ощупь по холодным, покрытым плесенью стенам. Из глубины тоннеля доносился звук осыпающейся штукатурки. Это могли быть только сбежавшие девчонки. Толстяк паршиво улыбнулся, представляя, как вдоволь позабавится с ними и бросит здесь. Их тела не придется даже прятать.

– Попались, – оскалился Седой и перехватил поудобнее нож.

С новыми силами они бросились в погоню. Чужие шаги раздавались все отчетливее. Казалось бы, дети должны уходить в другую сторону, но шаги приближались навстречу, а с ними вместе – озлобленное, голодное ворчание. Лицо Толстяка изменилось. Он замер, вглядываясь в темноту, и ощутил волну холодного, нестерпимого ужаса. Его бросило в пот. Разум вопил о том, что впереди только смерть; что нужно бежать, и как можно быстрее бежать из этого потустороннего, неземного мрака. Седой не успел даже вскрикнуть.

Убийца повалился на спину, выронил нож. Его голова оказалась в пасти сына Тьмы. Упершись лапами в грудь жертвы, Пожиратель резким движением продолговатой морды с мокрым хрустом вырвал из головы нижнюю челюсть вместе с языком. Булькающий хрип сквозь фонтан крови послышался из горла Седого. Он пытался заслониться руками. Князь Тьмы вцепился когтями в плечо добычи, с легкостью вырвал одну руку, перекусил вторую немного выше локтя и отбросил их в сторону. Окровавленные конечности с торчащими костями и венами продолжали конвульсивно шевелить пальцами. Клыки Пожирателя сомкнулись на висках Седого и раздавили голову, как червивый плод. Запустив когтистую лапу в пузырящееся кровью отверстие рта, великий князь яростно разорвал насквозь прогнившего человека. Брызги горячей крови обожгли Толстяку лицо. Скованный Тьмой, он видел, как неописуемо уродливое создание яростно раскапывает, словно пес зарытую в землю кость, грудную клетку мертвеца, и при этом старательно выгрызает остатки языка. Изуродованное тело Седого подергивало кровоточащими культями рук. Выдрав окровавленную грудину и вывернув ребра, Пожиратель погрузил лапы вовнутрь добычи и довольно зарычал. Из кровавого, распустившегося цветка разодранной груди сочилась Тьма человеческого сердца.

Сожрав его, князь Тьмы повалился на бок. Мышцы стали увеличиваться и рвать кожу по всему телу. Оно трансформировалось, быстро росло, наполняя темноту мокрым хрустом ломающихся костей и мерзостным хлюпаньем кровоточащей плоти. Издав болезненный вой, Пожиратель расцарапал когтями бетонные стены, не вынес терзающей его боли и затих.

Окутанный темнотой человек дрожал, как слабый огонек в его руке. Толстяк посмотрел на кошмарное создание. Став чуть ли не вдвое больше в размерах, оно лежало, часто и прерывисто дыша. Рваные лохмотья кожи на теле чудовища постепенно затягивались. Толстяк попробовал пошевелиться, но тело его не слушалось. Он заплакал. В живой, голодной темноте он был не один и ощущал на себе взгляды сотен глаз. Тьма давила его, обвивалась змеиными кольцами. Стало трудно дышать. Еще несколько мгновений он смотрел на огонь зажигалки в дрожащей руке. Когда пламя угасло, Тьма сломала его кости и проползла в рот, открывшийся в крике ужаса.

Пожиратель тяжело брел в логово. После отнявшей много сил трансформации познавательные и мыслительные процессы происходили медленнее, чем обычно. За ним, словно привязанный,