Книга Тьма знает - Арнальдур Индридасон

вовсе не знаком с Ольгой. Конрауд хотел показать ей, что он ей сочувствует.

– Как у тебя дела? – нерешительно спросил он.

– Только вот не надо притворяться, что ты ни о чем не знаешь, – ответила она.

– Нет, я…

Конрауд хотел сказать «соболезную», но не стал: ведь никто не умер, а что говорят человеку, которого только что бросил супруг, он не знал.

– Он всегда был болваном безмозглым, – сказала Ольга, и Конрауд догадался, что она имеет в виду бывшего мужа.

Его Конрауд несколько раз встречал на ежегодных празднествах, перекидывался с ним парой слов. Он не был по-настоящему знаком с ним, но жалел его за то, что ему приходится жить с такой мегерой. А сейчас он испытывал жалость к Ольге – но задавался вопросом, не обусловлен ли уход мужа перепадами ее настроения. Сам бы он ни в жизнь не посмел об этом заикнуться.

– В этом доме много болтают об этом вот всем? – поинтересовалась она.

– Что ты, совсем нет, – заверил ее Конрауд. – Правда, я здесь почти не бываю. Рад, что вышел на пенсию.

– Каким-то немцам туристам удалось то, что тебе так и не удалось – какая глупая ситуация! – произнесла Ольга с нескрываемым удовлетворением. – По-моему, если уж начистоту, то вы просто слабаки несчастные, что никак его отыскать не могли. Хотя ты и так это знаешь. Я тебя этим все-таки часто поддевала.

– Это точно, – ответил Конрауд, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Я тебе, Конрауд, никаких протоколов дать не могу, – сказала Ольга, и он понял, что она впала в самое скверное расположение духа, на какое была способна. – Сам знаешь. Ты здесь больше не служишь, а для людей с улицы мы архивы не открываем.

– Да, понимаю, – ответил Конрауд. – Но мне больше хотелось расспросить тебя саму: ты этот наезд помнишь? Редко, когда водитель так быстро скрывается с места ДТП, и еще реже бывает, что он просто исчезает и так и не объявляется.

Он смотрел в Интернете старые газеты, в которых много писали об этой аварии. Он видел в новостях фото с места происшествия: группу людей, обступивших машину «Скорой помощи» и полицейскую машину в пургу.

– Это ты про наезд на Вильмара Хауконарсона? Зимой две тысячи девятого?

– Точно, – сказал Конрауд.

– Ты то дело не вел, а был в отпуске, так?

– Да.

– Ну, ты тогда прямо разбушевался!

– Да.

– Наезд произошел на улице Линдаргата среди ночи в пургу, если мне не изменяет память, – сказала Ольга, а Конрауд обрадовался, что она не стала уточнять причины его тогдашнего отпуска.

– Все так, – ответил Конрауд.

– Вильмар возвращался к себе домой, один. Он был изрядно пьян. Судя по количеству алкоголя в крови, вообще чудо, что он вышел из бара своими ногами. Скончался он из-за удара по голове и внутреннего кровоизлияния. Я все точно помню?

Конрауд кивнул.

– Они рассчитали расстояние, направление, массу Вильмара. В ту ночь был буран, навалило много снегу, так что было невозможно измерить тормозной путь и снять отпечатки протекторов. Их просто замело, а потом там все истоптали зеваки, прибежавшие к месту аварии. Свидетелей не было. Судя по всему, жертва долго пролежала на тротуаре, пока ее не обнаружили. Если мне не изменяет память.

– А ничего не указывало на то, что на него наехали нарочно? – спросил Конрауд.

– Нарочно?

Ольга надолго задумалась. Она посмотрела на Конрауда, и ее глаза вовсе не светились удовлетворением.

– А вот сейчас мне самой интересно стало, – ответила она. – Вроде бы такой вариант тоже рассматривали, но ни к чему так и не пришли.

– А вот было бы полезно узнать, – сказал Конрауд.

– Подожди-ка, – сказала она и сходила за протоколами.

Они содержались в двух папках, и она не успела глазом моргнуть, как уже склонилась над ними вместе с Конраудом, смотрела отчет о вскрытии, фотографии с места происшествия, вычисления скорости транспортного средства, предположения насчет его марки и массы, сведения о массе тела Вильмара и его общем физическом состоянии, о степени опьянения, описание погодных условий в Рейкьявике в ту ночь, тщательное описание условий на месте происшествия, видимости, перечисление свидетелей, опрошенных полицией, в том числе в баре, где Вилли в последний раз в жизни напился.

– Они вычислили, что машина была большая и тяжелая, – сказала Ольга. – Не заурядная легковушка.

– Постой-ка, – сказал Конрауд, листая отчет о вскрытии. – Сила удара приходится на верхнюю часть туловища, на бедро и живот, причем удар очень сильный. В итоге перелом таза и четырех ребер. Считается, что это произошло при наезде. А потом, когда он уже падает на землю, он получает тяжелый удар по голове.

– Вот они пытаются измерить тормозной путь, – Ольга читала другой протокол. – Но из-за условий там все непонятно. Они не обнаруживают признаков того, чтобы водитель остановил свою машину и вышел взглянуть на Вильмара, – ведь место происшествия все истоптано. Он поехал дальше, и считается, что ему помешала видимость: он просто не заметил Вильмара.

– Но он не мог не почувствовать, что сбил человека, – сказал Конрауд. – Наверняка он понял, что произошло.

– Тут говорится, что машина была большая, – сказала Ольга.

– Например, джип? Или фургон?

– Да запросто, – ответила Ольга.

– С кем из тех, кто был с ним в тот вечер, удалось поговорить? – спросил Конрауд. – Кто был с ним в баре?

Ольга полистала протоколы.

– Вот здесь назван его друг, Ингиберг. Он сказал, что в тот вечер выпивал с ним.

Она продолжила листать.

– По-моему, из него, болезного, много не выжмешь, – сказала она. – Наверное, он сам подшофе был!

25

Его звали Ингиберг, сокращенно – Инги, и он был последним из друзей Вилли, кто видел его живым. Они работали на одной и той же стройке, там и подружились. Там всегда было «дел невпроворот», как выразился Инги, вспоминая историю Вилли. За считаные месяцы поднимались целые районы с большими особняками, таунхаусами, высотками. Везде вырастали, как грибы, магазины, в основном в огромных складских помещениях на окраинах. Их работодатель буквально не успевал раздавать им большие и малые наряды, людей на работу всегда не хватало, так что ему пришлось заключить договор с агентством по найму, которое подыскало бы для него иностранных рабочих, и одно время в группе, к которой принадлежал Вилли, звучало целых четыре языка, и это порой создавало трудности. Они были единственными в той группе сотрудниками, которые разговаривали по-исландски.

Они с Вилли были сверстниками, одинаково интересовались спортом и были одиночками. Инги вырос в восточной части города и болел за команду «Фрам», а «Фрам» и «Валюр» издавна враждовали. Так что их знакомство началось не