Книга Эпизоды - Герасим Аникин

выпускниками Ивановского энергетического института.

Закончили трое выпускников ИЭИ образование по специальности «Электропривод и автоматизация промышленных установок». Очень была интересная и популярная специальность в то время. И звали их Анатолий, Владимир и, так уж получилось, ещё Владимир. Ну, Анатолий – это ясно, с востока пришёл и ни с кем его не спутаешь. А вот двоим Владимирам вместе владеть целым миром, как-то несподручно, да и неудобно. Окликнешь одного Владимира, а откликнется ещё и другой. И предложил второй Владимир первого кликать Трофимычем. А он, как ни странно, согласился, так как владеть миром совсем не собирался, да и знал, наверно, что в переводе с древнегреческого имени Трофимос означает «кормилец». Обладателю имени свойственно быть талантливым и зарабатывать на своих увлечениях деньги. Кроме того, из истории известно, что его всегда окружают друзья и приятели, он не склонен к острым спорам и обладает удивительной способностью переводить конфликтную ситуацию в шутку. Это делает его душой компании или же просто очень приятным человеком. Да и в целом имя у него получилось очень уж русским.

Так вот, надумали эти трое стать ещё более умными, то есть продолжить образование в аспирантуре, чтобы получить учёную степень, да и иметь ещё учёное звание. В то время был в институте кудесник, который всех, кто к нему на ученье поступал, быстро, как блины на масленицу пёк, приводил их к заветной цели. Именно за это все и прозвали его негласно – Пекарь.

Однако непросто это учёными становиться. Поэтому упорный труд над порученными им научными проблемами они регулярно сочетали с физической культурой. И не просто каким-то размахиванием руками и приседаниями, а согласовали для занятий целый набор прыжков, толчков, метаний, пробежек да плавания. И ладно бы, побегали или попрыгали ради шутки, или же охладились от жары в прохладной водичке, а после расслабились себе на здоровье, поиграли бы на свежем воздухе в шашечки, шахматы. Так нет, ещё сделали эти занятия в виде соревнования, да с замерами времени, длины и высоты. Но вот незадача: место для этого нужно подходящее, чтобы не в городской суете да среди толпы зевак эти соревнования проводить.

Но прослышали они, что есть такое место недалеко от города, почти совсем безлюдное, потому Пу́стынью и называется. И легенду о ней в виде сказа под гусли от заезжих лицедеев иногда услышать можно было. А легенда эта такая.

Повеление Царицы

В древние времена цари иногда в путешествия по стране, которой они правят, пускались. И не только для того, чтобы разлечься и не видеть хоть какое-то время столичных блюдолизов, но и посмотреть, а как же действительно живёт народ, и как их – царей в столице эти постоянно находящиеся рядом «приближённые» обманывают.

Так вот, пустилась как-то Екатерина в объезд своих владений. Но не та Екатерина, которая мужа своего бесконечно женскими утехами ублажала, тем и завоевала после него царское место, а та Екатерина, что от мужа своего с помощью фаворитов избавилась. Долго ли, коротко ли она ехала по Российским-то хлябям, убеждаясь, что деньги, которые у неё на прокладку «хороших» дорог из казны выпрашивали, местные лиходеи на свои хоромы тратили. Но вот подъехала она к Пу́стыни и так была очарована осенним золотым убранством всей окружающей местности, что повелела записать и в последующем называть это место Золотниковской Пу́стынью.

А жил в тех местах шибко учёный, как считали местные жители, мужик, которого звали Станислав, в смысле Стань, то есть остановись, коль увидишь важную персону, и Славь её с полным усердием, а лучше кланяйся в пояс да молчи. Но вот, хотя и встал Станислав перед неожиданно появившейся царицей, но молчать-то не стал, а начал по своей учёности как всегда советы сразу давать, что да как надо бы сделать с местной знатью, чтобы народу лучше жить стало.

Но ведь царица-то не в одиночку путешествовала, а с немалой свитой, которая как раз и должна была смягчать её – царицыны повеления, и не допустить на дыбу ни одного «своего роду-племени», который потом в столице за всё откупится. Так вот, закричал один близкий сейчас к царице фаворит: «Закрой пасть, скотина необразованная! Не видишь, что ли с кем говоришь?» И это учёному-то человеку, у которого и соответствующий доку́мент есть. Обиделся Станислав, но спорить особо не стал, а то и до плетей доспориться можно. С ними, с царями и с царицами ой как осторожным надо быть. Но обиду свою он затаил, хотя внешне не показал, тем более что царица ему как баба очень даже приглянулась. Да и царица почему-то ругань на Станислава не поддержала и даже, отметив для себя его статную мускулистую фигуру, попросила место показать, где бы лучше ночью всем отдохнуть можно было. А что тут показывать? Рядом монахи неплохой монастырь построили, и палаты, по крайней мере, для царицы всегда найдутся.

И только все отдыхать на ночь расположились, как в избу к Станиславу посыльный явился с требованием царицы явиться пред её очи. Царицам возражать не положено, и Станислав поспешил к ней. В келье, в которой она расположилась, и в которую провели Станислава, царица оказалась одна. И такая у них жаркая да длинная беседа о жизни была, что Станислав только под утро домой приплёлся.

На другой день вся царская свита в дорогу засобиралась, но неожиданно царица объявила, что хочет получше узнать свой народ и поподробнее расспросить об этом учёного человека, то есть Станислава. Так и продолжалось целую неделю, а, может быть, и дольше. Днём царица отдыхала, а ночью Станислав ей всю правду про народ да про местных мздоимцев рассказывал. Злобно посматривал на Станислава тот самый близкий к ней фаворит, но ведь не для прогулки по стране она с ним поехала, а для более глубокого изучения подчинённого ей народа. Так и пришлось фавориту ждать своего часа. Наконец царице сообщили, что в столице такая куча дел накопилось, что сразу всё и не разгребёшь. Делать нечего, засобирались в обратный путь.

Но вот перед самым отъездом решила царица отблагодарить Станислава за столь приятные и полезные для неё беседы, и позвала его к себе. «Проси, – говорит – что хочешь. Всё для тебя сделаю». А ему что надо? Жизнь у него в этом безлюдном пустынном месте – лучше и не надо. Все его за учёность уважают, никому он, слава Богу, в отличие от многих других, не подчинён.

Недолго он думал, хотел уже отказаться от награды,