Книга Дикое сердце [= Огненный омут ] - Симона Вилар

— Вот что, огненноглазая, нам следует укрыться в лесу и сделать шалаш, чтобы переждать грозу.

Он указал кивком на потемневшее небо и дальние вспышки зарниц. Ветер нес тучи прямо на них. Эмма вдруг возмутилась, сказала, что ни за что не проведет с Бьерном и часа в одном шалаше. Он стал отшучиваться, говоря, что тогда соорудит два шалаша, однако сам помрачнел, подумав о том же. Их невольное приключение могло окончиться весьма неважно, если Ролло сообщат, что они вдвоем столь долго находились наедине. Хотя в душе он рассчитывал, что его побратим Ролло поверит ему на слово, но, когда стал говорить об этом Эмме, она только послала лошадь вперед, сердитая на весь свет. Она так часто, чтобы отомстить Ролло за внимание к Лив, заигрывала при нем со скальдом, что ее языческий супруг мог ей и не поверить. И тогда… Но в конце-то концов, он ведь должен знать, как он ей дорог, а до Серебряного Плаща ей и дела нет!

Бог весть куда они ехали. Вспышки молний сверкали почти рядом, и Бьерн опять предложил сделать шалаш. Деревья вверху были еще без зелени, но подлесок уже оперился, и Бьерк стал наскоро срезать его топориком. Но первым нашел укрытие пес. Под склоном на холме он обнаружил под нависшими кореньями естественное углубление типа грота, где они и укрылись, когда стали падать первые тяжелые капли дождя. Бьерн даже успел развести костер и привязать в зарослях лошадей, когда небеса просто-таки разверзлись ливнем. Вокруг вмиг настала ночь, мрак, холод. И началось настоящее светопреставление.

Они сидели под корягами и наблюдали, как ветер гнул деревья, швырял из стороны в сторону потоки дождя. Эмма, чтобы хоть немного согреться, положила в ногах собаку. Сжалась в комочек, представляя, что сейчас думает Ролло, ибо ему уже наверняка сообщили, что его жена ускакала неизвестно куда со скальдом Серебряным Плащом. Ах, заблудись она с кем иным, это не имело бы таких последствий. Но Бьерн…

Оставшиеся под дождем кони взволнованно ржали. После очередного раската грома раздался дробный топот и удаляющееся ржание. Бьерн вышел поглядеть, вернулся мокрый, злой, сказав, что Ригунта, вырвав куст, убежала. Час от часу не легче. Костер догорел, они сидели во мраке, отрезанные от всего мира, под проливным дождем. Эмма мелко дрожала, но когда Бьерн подсел, обняв ее за плечи, просто зашипела на него. Он все понял. Даже в темноте он слышал ее вздохи, тихие всхлипы.

— Лучше бы я отправилась в Эвре, — прошептала она после тяжелого вздоха. — Это небо наказывает меня за мою слабость. Пречистая Дева!.. Как подумаю, что наговорят обо мне Ру…

Она умолкла. Бьерну тоже стало не по себе. Сказал негромко:

— Он ведь любит тебя, Эмма, да и я ему не чужой. И если боги не лишат его последней крупицы разума — он нам поверит.

Эмма уже ни на что не надеялась. Вспомнила неприязнь к ней Лодина, Гаука, вспомнила предостережения Сезинанды. Бьерн старался отвлечь ее рассказами о детстве Ролло, о его семье. Она заслушалась, так как сам Ролло редко делился с ней воспоминаниями о своей жизни в Норвегии. Но стоило Бьерну умолкнуть, как сказала, что, едва дождь прекратится, они должны ехать. Скальд ничего не ответил, подумав про себя, что глупо блуждать во мраке в лесу. Но продолжавшаяся до утра непогода не оставляла им другого выбора, как ждать под корягой. Они сидели в своем песчаном укрытии, пока не уснули под монотонный шум дождя.

— Они возвращаются, — сообщил Ролло Рыжий Галь. — Наши люди нашли их в каком-то селении, куда они приехали на лошади скальда, спрашивали дорогу.

Больше он ничего не добавил. У Ролло был утомленный вид, запавшие глаза. Полночи он, его люди, несмотря на грозу, провели в седле, объезжая все окрестные селения и виллы в надежде найти жену конунга и скальда. Охранник Эммы Беренгар, промокший до нитки, с вывихнутой, висевшей на перевязи рукой, продолжал поиск и когда рассвело, несмотря на боль и усталость.

— Если бы не несчастье со мной, мы бы не утеряли их, — твердил он Ролло. — А так многие столпились вокруг меня, а те, что поскакали следом, вскоре стали возвращаться, сказав, что скальд и госпожа, видимо, будут преследовать оленя до болот у истоков Андели. Уже тогда я послал людей за ними, но они вскоре сбились со следа.

Ролло слушал его, глядя на дым, струившийся из полукруглых окошек старых римских бань-терм. Старался казаться спокойным, думать о делах. Эти бани, например, он восстановил, но его соотечественникам, привыкшим к небольшим полным пара клетушкам, римские хоромы терм с облупившейся мозаикой на колоннах мало чем напоминали место для мытья. По сути, теперь там располагались казармы. Им нравились каменные своды длинного здания терм, где они без опасения пожара прямо на плитах пола разводили костры, а подпольная отопительная система — гипока-уст — вскоре пришла в забвение, и там, где раньше шел теплый воздух, скапливались кучи нечистот и плодились крысы.

Конунг, внешне невозмутимый, вернулся во дворец. Слышал за спиной разговоры, перешептывания о жене конунга и скальде Бьерне. Многие считали, что от ветреной Эммы и следовало ожидать нечто, подобное. Ее симпатия к скальду многим бросалась в глаза. Ролло молчал, лишь на скулах у него вспухали напряженные желваки. Когда он, прибыв вечером во дворец, узнал о случившемся, он прежде всего подумал, что Эмма попала в руки франков. Но сквозившая в глазах Лодина и других викингов насмешка стала наводить его совсем на другие мысли.

Даже челядь осуждала Эмму. Многие считали, что Ролло следует ее заточить, удалить от себя, как некогда поступил Карл Толстый, заподозривший в измене императрицу Рикорду, хотя та и клялась, что готова доказать свою невинность мыслимыми и немыслимыми способами.

Ролло хотелось удавить их всех, но гордость и достоинство воина заставляли его оставаться внешне спокойным. Когда под утро ему сообщили, что найдена кобыла Эммы, он еще больше замкнулся в себе. Почему-то больше не думал, что с его женой что-то случилось. Воображение рисовало совсем другие картины. Где, демон возьми, они проводят ночь, что даже не уследили за Ригунтой? Но когда совсем рассвело, он, как ни в чем не бывало, пошел следить за разгрузкой баржи.

Таким же спокойным он выглядел и когда Беренгар привез Эмму. От одного ее грязного, растерзанного вида у Ролло в душе все перевернулось. Видел, как она робко подошла к нему. Перевел взгляд на Бьерна. Тот держался словно бы вызывающе.

— Клянусь Валгаллой, на море я соображаю куда лучше, чем в чаще леса. Особенно когда не вижу светила альвов. Мы просто заблудились, Рольв.

Ролло прошел мимо Эммы, даже не взглянув.

— Бьерн! — Окликнул, не оглядываясь.

Тот лихо соскочил с седла. Пошел за Ролло даже посвистывая. На ходу подмигнул Эмме, желая подбодрить, но она резко отвернулась.

Когда рабыни принесли ей в покои теплой воды, явилась и Виберга. Просила принять ее немедленно.

Сезинанда, видя в каком состоянии Эмма, выставила ее за дверь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ты натворила? — стягивая через голову Эммы грязное платье, ворчала она.