Книга Желанная недотрога - Кэрол Маринелли

что ты наконец рассказала мне о своих страхах.

– Правда?

Данте кивнул и медленно наклонил голову – Миа почувствовала прикосновение его теплых губ к своим. Его одежда и волосы были влажными от дождя, но только сейчас она это заметила. Однако поцелуй длился недолго – Данте отстранился.

– Не останавливайся, – произнесла она.

– Не могу, – ответил он. – Не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я пользуюсь твоей слабостью.

– Это не так, – запротестовала Миа, придвигаясь ближе, но Данте был неумолим.

– Я не хочу, чтобы ты утром сожалела о произошедшем. Нам еще многое предстоит решить, и, услышав мои слова, ты можешь и не захотеть меня.

– О чем ты?

– Я буду отцом для своего ребенка, Миа. Я очень любил своего отца, но видел его только летом – не хочу, чтобы так было и у нашего малыша.

– И что нам делать?

– Может, тебе остаться здесь? – спросил Данте. – Ты была здесь счастлива. Мы решим проблему… – Он кивнул по направлению к окну.

– Ты не можешь эксгумировать Рафаэля! – воскликнула Миа.

– Нет, но я что‑нибудь придумаю, и у тебя будет няня.

– А где ты будешь жить?

– В Риме, – просто ответил Данте так, словно это было чем‑то само собой разумеющимся – впрочем, для него так и было. – Всего полчаса на вертолете, и мы не будем мешаться друг у друга под ногами.

Миа понимала, что Данте предлагает очень практичный выход, но ей было больно слышать, что он и не рассматривает возможность отношений с ней.

– Под ногами? – повторила она с обидой.

– Да. – Голос Данте не дрогнул. – Я не тот, с кем тебе было бы хорошо, Миа, – ты же знаешь, я не признаю отношений с обязательствами.

– Да.

– Так подумай о том, что можно жить тут, но не сейчас. Тебе нужен отдых. – С этими словами он с самым серьезным видом проверил за занавесками и в гардеробной. – Никто не прячется тут. Никаких монстров под кроватью.

Миа, хоть ее и переполняли боль и обида, не могла не улыбнуться.

– Прекрати.

– Доброй ночи, – сказал Данте и открыл дверь, но уже на пороге обернулся. – Кстати, Миа, если уж привидения и существуют, не думаю, что отец стал бы ходить по этому дому. Скорее он отправился бы к Роберто.

Миа вздрогнула.

– Ты знаешь?

– Да, – ответил Данте с улыбкой.

– И что ты думаешь об этом?

– Поговорим утром. Ты устала, но если тебе что‑то понадобится…

– Данте! – воскликнула Миа, но дверь за ним уже закрылась. В негодовании стукнув пятками по кровати, она уставилась в потолок – как неожиданно Данте не только узнал правду про отца, но и улыбался – а еще он ушел от нее, оборвав поцелуй. И тут Миа улыбнулась сама, поняв, что Данте оставил право выбора ей – оставаться в постели или идти к нему. Поколебавшись, она напомнила себе, что их отношения – не более чем секс по обоюдному согласию. Но… он может быть сегодня ночью с ней, если она того захочет. А она хочет!

Встав с кровати, Миа весьма нерешительно подошла к двери – она вообще не любила ходить по дому ночью, – но, открыв ее, не сдержала улыбки, потому что увидела свет, оставленный Данте для нее. А еще у подножия лестницы лежал ботинок и носок – а чуть подальше рубашка. Миа поняла, что этот след тоже оставил Данте, и он, вероятно, приведет ее к его спальне – что было кстати, ведь она никогда не поднималась по этой лестнице. И верно, в освещенном мягким светом коридоре Миа обнаружила брюки, а пройдя чуть дальше, черные шелковые трусы, что не оставляло сомнений в том, что Данте ожидает ее обнаженный.

Толкнув дверь спальни, Миа увидела кровать, в которой, улыбаясь, лежал он – откинув укрывавшую его простыню, Данте протянул руки к ней, и она бегом кинулась в его теплые объятия.

– Так ты знаешь? – произнесла она, продолжая беседу о Рафаэле.

– Да, и мне все равно – особенно в этот момент. Иди сюда, – сказал Данте, сажая Миа к себе на живот. – Сейчас мне интересна лишь ты.

Он попытался было стянуть с нее пеньюар, но Миа не дала.

– Данте…

– Что? Только не говори, что ты застеснялась.

– Я всегда стеснялась.

– Только не со мной. Кстати, можно задать тебе вопрос? Можешь не отвечать или сказать лишь часть того, что хочешь сообщить. Когда ты сказала, что никогда не знала таких чувств… – Данте умолк, видя, что Миа покраснела от смущения, – ты и вправду имела в виду «никогда»?

Она кивнула.

– Но как? – с недоверием спросил Данте: для него жизнь без секса была попросту невообразима.

– Просто… – Миа пожала плечами, – меня это не интересовало.

– Вообще?

– Да.

– А как же тот день, когда мы встретились впервые? Ты тогда так посмотрела на меня… словно хотела сказать: «Ну‑ка, иди сюда».

– Я? Никогда бы этого не сделала.

– Ладно. Чего еще ты не стала бы делать никогда?

Миа принялась перечислять, а Данте слушал с огромным интересом.

– У тебя длинный список, – заметил наконец он.

– Да.

– И ты не хочешь попробовать меня на вкус?

Миа снова покраснела – она никогда не могла подумать, что станет обсуждать с кем‑то такие вещи, которые раньше считала отвратительными, более того, возбуждаться от этого.

– Может, и хочу. Послушай, я понимаю, тебе меня не понять. Ты просто помешан на сексе.

– Так было раньше, – сказал Данте. – Но однажды робкая девушка перевернула мою жизнь, и с тех пор у меня не было никого. Какая трата презервативов!

– Да ты сумасшедший, – улыбнулась Миа, в душе ликуя от услышанного.

Но Данте уже разглядывал ее тело – пальцем провел по груди, потер сосок большим и указательным пальцами, а потом нежно погладил, и Миа склонилась к нему, желая продолжения.

– Все будет хорошо, – сказал Данте, легонько проводя ладонью по ее животу. – Я разрешу все проблемы.

Миа лишь горько усмехнулась, но он возразил:

– Обязательно. Укрою все поместье от любопытных глаз, что бы мне ни пришлось тут построить. Поехали со мной завтра.

Миа напряглась.

– Не могу. Не могу предстать перед советом директоров.

– Тебе и не обязательно появляться там – просто поехали в Рим. Я забронирую номера в «Ла Фьорделиз».

– Соседние номера?

– Если хочешь.

Беседуя с ней, он словно невзначай просунул пальцы между ног Миа и принялся играть с чувствительной кожей.

– Данте, – произнесла Миа, отчаянно желая позабыть обо всем на свете, кроме его ласк. – Нам придется ехать на машине.

– Отлично, – произнес Данте, не переставая двигать пальцами. Даже если им предстоит вставать в