Книга Весы Великого Змея - Ричард Кнаак

Ульдиссиан немедля встряхнул головой, злясь на себя за то, что отвлекся на подобные вещи, когда брат в ужасной беде. Может, их замысел и удался, но ни к чему не привел, а все остальное – пустяк.

Серентия подалась вперед.

– Ульдиссиан…

Как ни хотелось бы остаться с нею, Ульдиссиан понимал: оставшись, он не сумеет целиком сосредоточить мысли на Мендельне. Порывисто – да так, что Серентия ахнула от неожиданности – вскочив на ноги, сын Диомеда отвернулся от нее и ушел прочь.

Конечно, он тут же пожалел об этом поступке, однако о возвращении даже не помышлял. Отвлечься снова он не осмелится. Главное – Мендельн… если только время не упущено безвозвратно.

Мысль эта вновь вогнала его в дрожь. Мендельн пропал. Вначале Ахилий, а вот теперь и брат…

Подняв взгляд к темному, затянутому тучами небу, Ульдиссиан вскинул кверху сжатый кулак. Хотелось кричать, кричать во все горло, но, понимая, что криком опять переполошит всех вокруг, старший из сыновей Диомеда всего лишь с лютой ненавистью прошипел:

– Будь проклята ты, Лилит! Будь проклята ты за то, что все это затеяла!

Джунгли хранили безмолвие, но Ульдиссиан, сам не зная, отчего, был уверен: проклятия его Лилит слышит… слышит и заливается радостным хохотом.

– Не… оставляй… надежды…

Этот голос звучал едва слышно, однако проник сквозь затянувший разум туман без труда. Ульдиссиан огляделся в поисках говорящего… но вокруг не было ни души.

Нахмурив лоб, сын Диомеда снова вгляделся в ночную мглу и недовольно поморщился. Мало ему всего прочего, так еще и голоса теперь чудятся… точнее сказать, не голоса – голос.

Голос Ахилия.

– Будь проклята ты, Лилит, – повторил Ульдиссиан, вспомнив и брата, и погибшего лучника. – Ну, если и Мендельна больше нет…

Однако чем мог он ей пригрозить, если и сам нисколько не верил ни в одну из пришедших на ум угроз?

Глава восьмая

На том же месте провели они весь следующий день… а за ним и еще один. Все это время Ульдиссиан ни на минуту не смыкал глаз, опасаясь, что любая передышка уменьшит шансы отыскать Мендельна. Чем дольше брат пропадает неведомо где, тем вернее его уже нет в живых…

На исходе второго дня к Ульдиссиану, наконец, осмелились подойти Сарон и Ром в сопровождении Томо да еще нескольких партанцев пополам с тораджанами. Диомедов сын, по обыкновению, стоял у границы лагеря, закрыв глаза и крепко сжав кулаки. Вокруг него, различимый только для глаз эдиремов, мерцал серебристый ореол.

Прежде чем кто-либо из первых двоих набрался храбрости заговорить, ореол угас, и Ульдиссиан повернулся лицом к подошедшим.

– Завтра, – пробормотал он. – Если к тому времени ничего не… обещаю: завтра.

Худощавый, жилистый, Сарон ответил ему низким поклоном.

– Мастер Ульдиссиан, ты не думай, будто мы твоего брата бросить хотим… вот Томо мне все равно, что брат, и если бы он пропал, я б искал его точно так же, но…

– Но снова и снова обшаривать одни и те же места ни к чему. Я все понимаю, Сарон. Нельзя рисковать остальными, вынуждая их ждать здесь.

С этими словами он оглядел остальных подошедших. Мужчины, женщины, многие – из лучших его учеников, овладевших даром в мере, достаточной, чтобы стать грозным противником для любого из смертных, а может, и для морлу либо низшего демона… но все-таки без него им конец.

– Завтра, – повторил он, поворачиваясь назад, к джунглям. – Спасибо вам за понимание.

Партанцы дружно закивали, а большинство земляков Сарона поклонились Диомедову сыну в пояс. Едва они направились прочь, Ульдиссиан возобновил поиски. Наверняка ведь он что-нибудь да упустил. Не мог, не мог похититель Мендельна не оставить совсем никакого следа…

Однако сколько он ни искал, а всякий раз оставался ни с чем. Наконец, на закате, Ульдиссиан отошел перекусить. За ужином сын Диомеда, даже не замечая, из чего приготовлена пища, только и думал, как еще можно взяться за дело.

Погруженный в раздумья, Ульдиссиан не сразу заметил сидящей напротив Серентии. С той самой минуты, как он, ни слова не говоря, оставил ее, оба держались порознь. Он знал: ей очень хотелось бы быть рядом с ним и, может, даже хоть чем-то его утешить. Те же чувства снедали его самого, однако сын Диомеда по целому ряду причин поддаваться им не желал.

Едва покончив с едой, он снова взялся за поиски. Пользуясь опытом первой попытки, предпринятой вместе с Серентией, Ульдиссиан потянулся мыслями в дальнюю даль, куда дальше, чем видят глаза. Да, в одиночку он не мог нестись через джунгли столь же впечатляющим образом, как с нею вдвоем, зато был твердо уверен, что осмотрит окрестности со всем надлежащим вниманием.

Увы, ни намека на то, что случилось, Диомедов сын не нашел.

Оставалось одно. Да, прибегая к этой идее, Ульдиссиан подвергал опасности не только себя, однако больше надеяться ему было не на что.

Напрягая все силы, Ульдиссиан потянулся к далеким развалинам… вернее, к их обитателю.

Задача оказалось вовсе не столь трудна, как он полагал. Очевидно, поиски Мендельна вместе с Серентией раскрыли в нем новые возможности. Дивясь себе самому, Ульдиссиан словно бы вмиг оказался близ древнего логова неупокоенного демона… но сразу же обнаружил, что и здесь никаких следов Мендельна нет. Мало этого, даже след призрака оказался столь неприметен, что поначалу Ульдиссиан его не почуял. Выходит, демон в исчезновении брата не виноват: от столь пустяковой силы Мендельн отбился бы с легкостью.

Тем не менее, осмотр развалин Ульдиссиан продолжал и вот, наконец, почувствовал, что дух демона несколько оживился… только от прежней ярости, сопутствовавшей их первой встрече, в нем не осталось ни крохи. Казалось, на сей раз демону хочется о чем-то ему рассказать.

Однако для этого Ульдиссиану пришлось бы поступиться толикой защиты. Как можно внимательнее приглядевшись к противнику, сын Диомеда обнаружил в нем только слабость… слабость и нетерпение. Опасности демон собою не представлял никакой. В конце концов, отчаявшись отыскать хоть какой-нибудь ключик к загадке исчезновения брата, Ульдиссиан уступил.

Но, стоило ему чуть приоткрыться, кто-то внезапно встряхнул его бренное тело. Развалины – и, разумеется, их устрашающий житель – тут же исчезли во мраке… а Ульдиссиан вновь оказался на прежнем месте, у края лагеря.

Рядом, в ужасе глядя на него, стояла Серентия.

– Ульдиссиан! Ты в своем уме? Я еле успела вовремя разорвать вашу связь!

– У меня наконец-то появилась надежда! – едва сообразив, что она натворила, зарычал он в ответ. – Надежда узнать, что стряслось с Мендельном…