Книга Сыскарь - Михей Абевега

– Лешко, ты за языком-то следи, – осадил норовистого ковбоя-казака Пехов, но я примирительно махнул рукой:

– Да полно вам, ротмистр, не до субординации сейчас. Мы с вами и впрямь, как из ж… отхожего места вылезли.

– Не соглашусь, господин дознатчик, – ротмистр не то чтобы неудовольствие проявил, но позицию свою обозначил довольно твердым голосом, – уважение низшего чина к высшему должно всегда присутствовать.

Фу-ты ну-ты палки гнуты! Это надо же, в парне вновь лакированный офицер проклюнулся! Вон даже усы горделивее топорщиться начали.

Я-то думал, Пехов моей простотой душевной проникся и харизмой неотразимой, а он, оказывается, уважение, как к старшему по званию, проявлял. Потому и позволял командовать собой на пару с Соколовым. Ротмистр-то по современным меркам всего лишь капитан, а я в местной табели о рангах где-то между майором и полковником. Точнее не скажу, не вспомню, но всяко выше капитана.

Впрочем, обижаться на Пехова я и не собирался. Ему виднее. Он-то настоящий офицер, хоть и жандармский. А я – так, не пришей рукав к звезде. Опять-таки, как ни крути, вполне героически мужик себя проявил, как, собственно, и унтер-офицер его. А я куда больше их обоих, да даже если вместе взятых, труса праздновал.

– Не буду с вами спорить, ротмистр, – кивнул я Пехову и оглянулся на лесок.

Газаги, что туда ускакали, успели уже спешиться и среди деревьев затеряться, периодически постреливая. Погнали, значит, бандитов прочь.

– Послушайте, урядник, – повернулся я к командиру орочьего разъезда, – взрыв как раз тут рядом и был. Так что нам необходимо вернуться в лесок, подобрать тело погибшего князя Снежина и труп главаря разбойников, потому как тот явно в этом деле замешан. Для этого понадобится помощь ваших парней. И если они еще кого из погибших обнаружат, пусть тоже к нам волокут. И да, пошлите еще кого-нибудь овраг осмотреть. Там, мне кажется, тоже могут бандиты скрываться.

Не скажу чтоб орк проявил радостное рвение, выслушав мои распоряжения. Судя по его кислой физиономии, он вообще с большим удовольствием послал бы меня. И в самом лучшем случае – лесом. Но вслух перечить не стал, отправился выполнять.

Мне кажется, он принял меня за мажорика. Если не ошибаюсь, у нас раньше любой даже самый захудалый дворянин при поступлении на службу сразу погоны прапорщика получал. А чем родовитее да богаче был, тем выше чин мог заиметь. Вот урядник меня и принял за такого выскочку из знатных бездельников, который не иначе как купил себе должность и теперь лезет командовать настоящими воинами типа него. В то время как сам, подлец такой, после боя из-под повозки вылез, где наверняка опасность пересидеть пытался.

Что ж, вполне его понимаю. Тем более, в принципе, так оно и было. Разве что должность я не покупал, а мне ее чуть ли не насильно навязали. Знал бы я, что с первых дней исполнения своих новых служебных обязанностей в такую передрягу попаду, хрен бы согласился на предложение князя.

В овраге орки никого не обнаружили. Даже если и сидел там кто из злодеев в засаде, то, заметив приближение газагов, благополучно успел ретироваться.

Пара пристреленных жандармов найдена была возле второй повозки. Мужики лежали на травке с ранениями, что называется, несовместимыми с жизнью. Но откуда по ним стреляли, понять было невозможно. Может, и из леска снайпер какой расстарался.

Бедолаг погрузили на их же таратайку. Князя тоже к ним определили. Мертвых разбойников, которых, не считая Хлыста, газаги в количестве пяти штук приволокли из леса, решили с собой не забирать, а быстренько прикопать прямо здесь. И пока парочка орков рыла братскую могилу для бандитов, я успел быстренько пообщаться с их энергетическими оболочками. Ничего интересного не обнаружил. Почти. Заглянув в недавнее прошлое Хлыста, я увидел, как непосредственно перед беседой со мной имел тот удовольствие пошептаться с уже знакомым мне товарищем. И был это не Валяй Силович, а зеленомордый Чингачгук Рваное Ухо. Среди убитых разбойников этого эльфийского Джеймса Бонда, увы, не оказалось. Сбежал стервец. Значит, можно было ждать от него новых гадостей.

Все складывалось один к одному. Тут, к гадалке не ходи, прослеживается прямая связь между происшествием на заводе, гибелью князя и устроенной засадой на меня. Ну а на кого еще? Не на ротмистра же.

А если принять во внимание разглагольствования Хлыста о неких высокопоставленных особах, заинтересованных пусть не в моей лояльности, ну так хоть в молчании, становилось ясно, что против герцога ведется какая-то игра, а то и война. Неизвестно, политика тут замешана или экономика. Возможно даже, что первое вытекало из второго. Ясно было одно – убивать на этой войне будут по-настоящему. И я со своими дурацкими способностями невольно оказывался на самой, блин, передовой. И ведь не сбежишь и не скроешься никуда. Это у себя в городе можно было еще потеряться среди миллионов суетящихся людей. А в этой гребаной Селябе я буду весь как на ладони. Тут же, как в деревне, все, похоже, друг друга знают. А в другой город бежать и иномирность свою не выказывать – что я тогда буду там делать? Бомжевать?

Управлять повозкой с покойниками отправился ротмистр. Его собственный экипаж, обедневший на одну подстреленную лошадиную силу, достался нам с Соколовым. Павшую лошадь кинули на растерзание воронам, хотя, как сказали газаги, в этих местах и волков хватало.

В сопровождение нашей кавалькады урядник Лешко любезно выделил четверых всадников. И я сильно надеялся, что этого будет достаточно для обеспечения сохранности моей драгоценной персоны. Где одна засада, там и для другой место может найтись.

Но повезло, до города добрались благополучно, без новых эксцессов, и прямиком направились в управление. Разгружаться, докладывать и, что хуже всего, строчить отчеты обо всем произошедшем. И если первые два пункта заняли не так уж и много времени, с последним пришлось провозиться чуть ли не до вечера.

С Пеховым и Соколовым мы разделились с самого начала. Жандармерия располагалась в другом крыле здания и даже имела свой отдельный вход. Так что мои друзья-подранки быстренько со мной распрощались и поскакали держать ответ перед собственным начальством. Меня же сопроводили в просторную приемную, а затем и в еще более просторный кабинет главы Управления коронного сыска, действительного тайного советника графа Миассова.

Солидный такой оказался дядечка, плотного телосложения, с огромной залысиной на седой голове, буденновскими усами и пушистыми бакенбардами. Золотые погоны на его темно-синем мундире продольными зигзагами перечеркивали лазурные молнии. На груди, подвешенный на черной с красным кантом ленте, блестел какой-то орден, скорее всего, статусный. Не за боевые же заслуги такие вручают. Хотя кто его знает, как тут принято?

Граф, сидя за своим огромным столом, внимательно выслушал мой торопливый и сбивчивый доклад, сурово при этом нахмурив кустистые брови и плотно сжав пухловатые губы. Под конец расстроенно покачал головой, сетуя на огромную потерю, понесенную его управлением и даже всем герцогством в целом, и сказал, что на мне теперь лежит огромная ответственность за судьбу государства.