Книга Сон, ставший жизнью - Андрей Сиротенко

Он всегда любил сюда приезжать. С большой охотой выполнял любую работу по дому и по двору, – она никогда не утомляла его и всегда была в радость. Он отдыхал здесь душой, а не телом. Для него это было важнее. Он смывал в деревне прилипшую городскую грязь. Грязь злых людей и пустой беготни по кругу под названием «дом-работа», от которой ему почему-то труднее всего было избавиться. Да и вообще в деревнях всё намного легче и проще, чем в городе, как казалось ему. Не надо строить из себя что-то выдающееся, чтобы доказать всем, насколько ты на самом деле значителен. Почти любой раскусит твою натуру с первого взгляда, слова, поступка. Человек в деревнях познаётся в желании работать, в умении работать, в стремлении помочь тому, кто к нему обратится. Ну, и, наверное, самое главное, что он попросит за свою помощь. Если попросит вообще. В деревне важнее это. Об остальном он ни разу не слышал и не задумывался – ему за глаза хватало всего перечисленного для того, чтобы быть неплохим односельчанином. Он в любую минуту готов был прийти на помощь. Выполнив всю работу, радовался стакану прохладной воды и приглашению в гости на обед. Работы он тоже никогда не гнушался. И мог не опускать топора или лопаты целый день. Так спится лучше. Мышцы отдыхают всю ночь. И сон намного здоровее. Полезнее. Без всяких видений…

Если бы деревни не было, то, пожалуй, стоило бы её выдумать. Выдумать именно для таких людей, как он. Людей, которые любят тишину и безмятежность, которые хотят помогать друг другу. Хотят и помогают.

Он никогда не спорил с теми, кто говорил, что в деревне куча недостатков и там невозможно жить. Да, свои минусы найдутся везде. Нет воды, газа и прочих удобств, присущих новомодным городским домам. Но это мелочи. К ним надо привыкнуть. Ведь жили же когда-то люди без всего этого! Только дело в том, что не все теперь могут привыкнуть. Точнее, не хотят привыкать. Зачем искать себе трудности, если всё есть под боком? Цивилизация уходит всё дальше вперёд с каждым новым днём, часом, зачем оставаться в прошлом и отвергать все новомодные предметы быта и жизни? Он безропотно соглашался со всеми этими заявлениями, не пытаясь приводить контраргументы. В его поддержку не встанет никто. Зачем зря тратить свои силы и энергию? Уж лучше тихо ездить к себе в маленький домик и одному наслаждаться всей этой прелестью. Тем более что он мог запросто привыкнуть ко всем этим «неудобствам» после городской жизни. Или, по крайней мере, не жаловаться каждую минуту на то, что в кране нет воды, что нет самого крана и так далее. Он любил деревню такой, какая она есть, и не хотел привносить в неё ничего нового, иначе можно разрушить весь этот устоявшийся мир. Само понятие. Разрушить безвозвратно и окончательно. И что потом делать без маленького рая с чистым воздухом, добрыми людьми и высоким голубым небом над головой?

Он продолжал всё так же безмолвно смотреть на пыльную дорогу, крутым изгибом уходящую вдаль. О стекло прямо перед ним с потрясающей настойчивостью билась муха. Он не стал ловить её. Пусть ещё немного поживёт. Порадуется жизни. Пусть и такой: бессмысленной и бесцельной.

Наконец он медленно отошёл от окна и, встав в центре комнаты, снова о чём-то задумался. В доме было тихо и пусто. Только ветер свистел в открытую дверь, навевая мрачное настроение. Он прошёлся по кругу и нервно побарабанил пальцами по подоконнику. А затем сорвался с места и молнией устремился во двор. Там, естественно, никого не было. Долго задерживаться на крыльце он не стал – лишняя пауза была ни к чему. В два прыжка преодолев расстояние, отделявшее его от калитки, он оказался на той самой пыльной дороге, по которой недавно пришёл в деревню и по которой понесли его гроб на кладбище, располагавшееся примерно в двух километрах отсюда. Жёлтая пыль до сих пор сохранила на себе отпечатки десятка ног, нёсших его тело. Недолго думая, он трусцой рванул за похоронной процессией.

Позади остался единственный деревенский магазин, который в этот день не работал. И, как ему показалось, на нём не светилась даже сигнализация. Он миновал первый поворот пыльной дороги и… новенький дом старухи Анны. Издали можно было подумать, что его только что построили и покрасили. Из кирпичной трубы поднимался белёсый дымок, почти тут же бесследно растворявшийся в чистом летнем воздухе. Никаких засохших деревьев вокруг, присущих жилищам чёрных ведьм. Зелёный огород и цветущие яблони. А в окно ему приветливо улыбалась и махала рукой сама хозяйка… Он вздрогнул и прижался к противоположной стороне пыльной дороги. Она же улыбнулась и продолжила махать. Вокруг была тишина, только ветер изредка шелестел…

Лишь у поля деда Коли он догнал процессию, мрачно нёсшую гроб с его телом. Позади неё, задорно перепрыгивая с ноги на ногу, точно малолетняя девочка, шёл тот самый мужик с рыжей бородой.

– Эй… – его голос оказался очень слабым и хриплым. Ему пришлось прокашляться и крикнуть ещё раз: – Послушай!

Никто из всей процессии, конечно же, не обратил на него никакого внимания. Никто, кроме рыжебородого.

– А-а-а, – приветливо произнёс он, – вот и встретились мы с тобой опять.

Односельчанин протянул вперёд обе руки, пытаясь обнять старого знакомого. Но тот брезгливо отстранился от бородатого мужика.

– Как видишь, не так уж и много пройти мы успели, – сказал старик с грустью в голосе. – Да и ты, как я посмотрю, не очень преуспел в своём деле… Всего ничего кошмаров до конца досмотрел. Так что почти наравне с тобой движемся, – добавил он, поглаживая бороду и поправляя кустистые брови.

Процессия молча тащилась вперёд. У людей была четко поставленная задача, которую требовалось выполнить. Отвлекаться на остановившегося рыжебородого деда не входило в их планы.

– Почему я?

– Ха-ха-ха, – заливисто засмеялся односельчанин, успев прикрыть рукой рот с пеньками сгнивших зубов. – Не сомневался, что ты спросишь именно об этом. Почему я… В мире миллионы людей, а ты меня выбрал… – скрипучим голосом передразнил его старик, принявшись пританцовывать на месте. – Какое же у вас у всех самомнение…

– У нас у всех? – искренне удивился он.

– Угу, – подтвердил односельчанин, прекращая свой бессмысленный танец. – Не первый ты уже такой. С самомнением и вопросами «почему я». Отвечу. Просто так. Не было никакого мучительного выбора у меня. Кого первым заметил, с тем поиграться и решил.

– Поиграться?

– Для меня это игра. Люблю наблюдать за такими, как ты. Как трясётесь вы от каждой осины и от каждой тени. Очень занимательно, знаешь ли. Не от кошмаров своих большинство помирало, а от страха. Сами себя бояться начинали.

– Зачем тебе это? – злиться он не мог. Хотел, но не мог. Не получалось – как будто вмиг он потерял у себя внутри какую-то деталь, отвечающую за злость и ненависть.

– Я же сказал: люблю смотреть за такими, как ты. Станет ли хоть кто-нибудь из вас человеком без страхов и предубеждений. Без сомнений внутри себя.

– Каждый имеет право на свои страхи… – попытался было возразить он, но старик лишь отстранённо махнул рукой, обрывая его на полуслове.

– Хорошо, человеком без пустых страхов, раз уж ты к словам цепляешься. Я вам где-то помочь хочу…