Книга Любовь во время пандемии - Екатерина Островская

Осорин помолчал, а потом продолжил:

– Его заставляли провести эмиссию акций, да так, чтобы акционеры не стали бы ее поддерживать, а весь новый пакет оформили на определенных лиц. Аркадий Маркелович отказал, хотя на него давили. Он выносил этот вопрос на заседания правления… И правление молчало. Потом эмиссия акций состоялась, но в таком объеме, что те, кто задумал аферу, не смогли ее поддержать.

– То есть вы привлекли сторонние средства?

– Типа того.

– Я поняла, – понимающе согласилась Вера, – заимствованные, но через одного или нескольких акционеров. Коклюшкин участвовал в спасении банка, и потому…

– Не потому. Следствие решило, что смерть Аркадия Маркеловича была выгодна его жене. То есть коммерческая деятельность убитого банкира была ни при чем. Когда они узнали, что жена младше его на четверть века, то поняли, что именно она его заказала. Ему тогда было, как мне сейчас, а Верочке – тридцать пять, и кому-то показалось, что любви при такой разнице быть не может, а только материальный интерес.

– Как она сейчас?

– Живет тихо. На проценты от капитала, но шиковать там в любом случае не получится.

– Встречаетесь с нею?

– Звучит ваш вопрос весьма двусмысленно, но я отвечу. Вижу ее иногда: она живет за городом неподалеку от меня, заходит в гости к Екатерине Георгиевне, и если я нахожусь там, то мы видимся и беседуем. Но специальных встреч нет. Она не замужем, если вас это интересует.

– С Кареном Константиновичем Качановым вы знакомы лично?

Осорин вскинул брови, но ответил почти сразу:

– Знаком, разумеется. Встречались пару раз. Ему было сказано: если со мной что-нибудь случится, даже если я сломаю ногу на горнолыжном склоне, то в любом случае отрежут голову ему, где бы он ни спрятался. Кроме того, в криминальном мире пустят слух, что он – стукач, и говорить об этом станут люди весьма уважаемые в их мире.

– Вы так просто об этом говорите?

– А зачем говорить сложно, когда все очень просто. Главное, он понял все сразу.

– Коклюшкина убили до этого разговора или после?

– До нашей встречи. Качанов и приходил для того, чтобы предложить себя в качестве крыши нашего банка, но я, соответственно, выдвинул встречные предложения, очень похожие на ультиматум. Если честно, то я не хочу вспоминать о том времени.

Бережная и без этих его слов заметила, что Осорину не нравится тема, к которой свелась их беседа.

– Вы постоянно живете один? – спросила она.

– А с кем мне жить? Если вы считаете, что я умираю от скуки, то ошибаетесь. У меня есть работа, должность в банке: там я появляюсь раза два в неделю или чаще, если возникает необходимость.

– Вы – председатель наблюдательного совета, то есть вы – основной акционер, можно даже сказать, владелец.

– Я не называл вам свою должность, – напомнил Михаил Борисович, – значит, и в самом деле вы интересовались мною.

– Так же, как и вы мною…

– Будем считать наш обоюдный интерес взаимной симпатией, – произнес Осорин и посмотрел на часы, давая понять, что чаепитие закончено и его ждут куда более важные дела.

Вера заглянула в кабинет Окунева и застала его с чашкой кофе в руках. А рядом сидел его закадычный дружок Петя Елагин.

– Все дела уже сделаны? – поинтересовалась она. – Со всем разобрался?

– Пока меня мучает один вопрос, и как только я отвечу на него, многое другое прояснится, – ответил Егорыч. – Я не могу понять, почему писателя убили в том месте.

– Там точно таким же образом задушили его приятеля.

– Я знаю. Но ведь Малеева можно было убить в любом другом месте, даже в собственном доме.

– Там камера есть над входом в дом.

– Есть еще один вход в подъезд, – присоединился к разговору Елагин. – С улицы им практически никто не пользуется, по той причине, что там нельзя поставить автомобиль. Проще въехать во двор, оставить машину под наблюдением. Подняться на крыльцо, и почти сразу будет лифт. А если через тот вход, то надо до лифта по длинному коридору идти мимо квартирных дверей.

– Это ты к чему?

– Просто вспомнил. Съездил сегодня туда, осмотрел все, даже спросил жительницу первого этажа, кто пользуется этим входом. Она сообщила, что там планировалось нежилое помещение для хозяйственных нужд с отдельным входом. Комнату приватизировал и присоединил к своей квартире расторопный жилец с первого этажа. Он хотел и дверь прихватить, чтобы иметь отдельный вход, но ему не позволили – пожарная инспекция была против. Этим входом практически никто не пользуется, но у некоторых жителей есть ключи. У Малеева в квартире на полке в прихожей лежит ключ, вроде от того замка, от двери, выходящей на улицу.

– Ну, лежит. Что это нам дает?

– Пока не знаю. Просто есть еще один незначительный, а может, и нет, факт. Мы знаем, во сколько Малеев вышел из дома, сел в автомобиль и выехал со двора. Но он мог выехать на улицу, вспомнить, что что-то позабыл, остановиться возле того входа и вернуться.

– Мог, – согласилась Бережная, – но нельзя делать выводы из неподтвержденных предположений. Он мог вернуться – не спорю, но не возвращался, потому что миссис Миллз об этом вспомнила бы. Но даже если он возвращался, это ничего не меняет. Он поехал навстречу своей смерти.

– Предположим, он вернулся за пистолетом, зная, что ему может угрожать опасность, – настаивал Елагин. – Пистолет Виктор взял из кобуры, висевшей на вешалке в прихожей: открыл дверь в квариру, шагнул внутрь, протянул руку и достал оружие. Потом шаг назад и снова на площадке. Американка могла и не услышать, как он вошел. А если в душе находилась, тем более. Пистолет до сих пор не обнаружен, потому что его забрал убийца.

– Опять предположение…

– Предположение. Но вы поинтересуйтесь у Ивана Васильевича результатами экспертизы. Возможно, в наших знакомых и в Трухина стреляли как раз из пистолета Малеева. Он ведь приобретал оружие официально.

– Евдокимов ничего не скажет.

– Вы умеете уговаривать… Он же все равно захочет узнать, что мы нарыли.

Евдокимов не был рад ее звонку или сделал вид, что она отвлекает его от важных дел.

– Что нужно? – спросил он. – Только говори быстрее.

– У тебя есть какое-нибудь объяснение, как из пистолета Малеева обстреляли Заморину с американкой?

– Какое объяснение тебе еще нужно? Тот, кто убил писателя, завладел его оружием… Погоди, а откуда тебе известны результаты баллистической экспертизы? Я, конечно, понимаю, кто мог тебе по старой дружбе слить эту информацию…

– Никто мне не сливал, просто я подумала, что история с обстрелом – розыгрыш, придуманный именно для того, чтобы следователи не сомневались, что оба преступления совершил один и тот же человек. Предположим, это сам Трухин, убив Малеева, чтобы отвести от себя подозрения, попросил какого-нибудь приятеля пострелять в их сторону. А то, что его зацепило, то это или случайность, или выстрелы произвел очень меткий стрелок. Там ведь два касательных ранения, не опасных для жизни и особого вреда здоровью не причинивших.