Книга Девушка, женщина, иная - Бернадин Эваристо

про русскую, французскую, китайскую и американскую революции?

почему детеныш мамонта, умерший сорок тысяч лет назад и обнаруженный в горах Сибири в 1997 году, не разложился окончательно?

или почему частотные модуляции не используются в коммерческом радиосигнале на средних и длинных частотах?

какой… во всем… этом… смысл?

и вот

однажды (прошел год)

она словно очнулась от дурного сна и вгляделась в подруг, разгуливающих по серым коридорам, словно в бункере

а потом садящихся за задние парты, чтобы поразвлекаться

ЛаТиша, всерьез считающая, что учеба – это для тупых, ага, для тупеньких

Хлоя, поставляющая в школу экстази

Лорен, которую, кроме очередного перепиха, больше ничего не интересует

это было все равно что увидеть на экране документальный фильм о нехорошей лондонской компании: юбки задраны, галстуки развязаны, все школьные правила, от прически до макияжа, нарушены

она вдруг увидела их общее будущее: матери-одиночки, толкающие детскую коляску с бомбой замедленного действия

вечно ползающие под кроватью, как ее мать, в поисках мелочи, чтобы заплатить за парковку

затовариться в магазине «Все по одному фунту»

торчать на рынке до последнего, когда забесплатно отдадут бараньи косточки

нет, это не для меня, не для меня, не для меня, подальше от всего этого

от кварталов, где в лифте воняет мочой

от никчемной работы за копейки и очередей за пособиями

от участи матери-одиночки

от невозможности обзавестись собственным жильем, как ее мать

и сводить детей в зоопарк, или в кино, или на аттракционы,

не говоря уже о том, чтобы съездить с ними куда-то на праздники

только на церковную службу

она решила кое-что доказать учителям, махнувшим на нее рукой

ходившим по школьным коридорам, похожим на тюремные, с невидящими остекленелыми глазами, раз и навсегда отделив себя от двухтысячной толпы галдящих тинейджеров

и в первую очередь – миссис Шерли Кинг, начальнице их «парника», которая после экзаменов в седьмом и восьмом классах назвала ее одной из самых умных учениц за все время существования школы

и которая перестала ее замечать, когда Кэрол начала прогуливать уроки

миссис Кинг

старая кляча с кликухами «дракониха» и «сраная морда», никому не давала поблажек, за пятиминутное опоздание сажала под замок – «для вашей же пользы, учитесь уважать дисциплину» – в общем, черт знает что

но к кому еще могла Кэрол обратиться?

и она решилась, подошла к дракону за советами, какие предметы важнее всего для успешной карьеры и в какие университеты ей стоит подавать, когда придет время, – и, как ни странно, дракон не откусил ей голову

но поставил строгое условие – уроки не пропускать и не опаздывать, вовремя выполнять домашние задания, в классе сидеть в первых рядах с теми, для кого учеба – не пустой звук

и тебе нужен другой социальный круг (это что еще за фигня?)

миссис Кинг

дрючила ее до самого выпуска, нагоняла страх всякий раз, когда зоркий глаз дракона находил ее среди подростков, ведущих себя «неподобающим образом» – слишком громко смеялись или очень быстро шли по коридору (так ведь шли, а не бежали!), в этих случаях дракон отводил ее в сторонку и отчитывал, особенно же за общение с ЛаТишей, Хлоей и Лорен: эти девочки только помешают твоему прогрессу, Кэрол

миссис Кинг

мучила ее четыре года, даже когда у Кэрол снова все пошло как надо и никакая помощь уже не требовалась

совала нос в ее дела, звонила матери, если оценки хоть чуть-чуть снижались

забрала себе все лавры, когда Кэрол сдала на отлично выпускные экзамены, и даже через год, когда ее пригласили учиться в Оксфорде на математическом факультете

женщина-репетитор на вступительных экзаменах, принимавшая ее в своем кабинете со стеллажами книг, обратила внимание на то, что средние оценки одноклассников Кэрол не поднимались выше постыдных 3,5 балла – на этом фоне ваши достижения, юная леди, особенно впечатляют

так вот, миссис Кинг на выпускном вечере в актовом зале не преминула сказать в своей речи о том, что ее протеже после серьезных и последовательных усилий с ее стороны стала первой из выпускников нашей школы, кого пригласили в такой престижный университет

то есть украла у Кэрол ее минуту славы.

4

Кэрол добиралась до старейшего университета поездом, автобусом, метро, да еще долго шла пешком от станции, продираясь сквозь толпу и таща за собой чемодан на колесиках, и вот наконец поднялась по витым скрипящим деревянным ступенькам в свою комнатку под самым карнизом с видом на квадратный дворик, старая кладка была вся увита плющом

она приехала одна

мать не сумела отпроситься с работы, и слава богу, ведь она напялила бы на себя немыслимый нигерийский наряд, состоящий из тысячи квадратных метров пестрой материи, и головной убор высотой с десятиэтажный дом, а при расставании подняла бы вой – как я оставлю своего единственного ребенка?

и отныне все станут говорить: а, эта та Кэрол, у которой сумасшедшая африканская мамаша

в первую же неделю ей хватило пальцев одной руки, чтобы пересчитать всех темнокожих студентов, но такой черной, как она, больше не было

сидя в настоящем баронском обеденном зале, она боялась оторвать взгляд от тарелки с отвратительной едой времен каменного века и уж тем более не заводила ни с кем разговор

вокруг звучали громкие воспоминания о курении травки в школе-интернате, о Рождестве на Гоа и путешествии на Багамы, о восхождении на Мачу-Пикчу и строительстве школы для бедных в Кении, о мотании по автостраде М4 в Лондон на выходные, о загородных пикниках и уик-эндах в Париже, Копенгагене, Праге, Дублине и Вильнюсе (а это еще где?)

большинство студентов вели себя тихо, а вот всякие буржуйчики не закрывали рта, и она слышала только их

они ее растаптывали, уничтожали, превращали в ничто

при этом ничего ей не говоря

даже не глядя в ее сторону

никто не говорил вслух о жизни в муниципальной квартирке с матерью-одиночкой, работающей уборщицей

о том, что никогда не выезжал на праздники за пределы своего района

что никогда не летал самолетом, ни разу не был в театре, на море, в ресторане с официантами

что чувствует себя некрасивойглупойтолстойбедной или просто не на своем месте, не в своей тарелке, из глухой глубинки