Книга Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

По данным немецких контрразведчиков, в бурные дни начала 90-х американцам, в отличие от западных немцев, удалось получить доступ к данным агентуры МГБ ГДР на Западе. Речь идет о картотеке и сотнях актах, которые были сохранены на цифровых носителях. Конкретно речь шла о 381 носителе в форме дискет с записанными на 350 тысячах микрофильмов картотеками Главного управления «А» внешней разведки (HVA) МГБ ГДР. Судя по всему, либо не все было уничтожено сотрудниками Гроссманна, либо имелись архивы прежних лет, о которых Гроссманн мог и не знать, либо восточногерманская разведка стала жертвой пресловутого немецкого «орднунга и перфекционизма», когда досконально копировалось и сохранялось все важнейшее, что касалось деятельности зарубежной агентуры. Причем делалось это на более низком уровне, чем высшее руководство МГБ. Действительно, отмечает Spiegel, руководитель 7-го реферата, начиная с 70-х годов прошлого века, производил микрофильмирование всех годовых отчетов отдельных отделов главка на случай реализации мобилизационных планов в случае войны. Частично этот материал и хранился в тех же отделах. Более того, когда после объединения Германии сотрудники Федеральной прокуратуры ФРГ Йоахим Лампе и Вольфганг Зигмунд вместе со служащими западногерманской Федеральной криминальной полиции производили обыски в центральной штаб-квартире МГБ, они натолкнулись на дела, относящиеся к деятельности внешней разведки МГБ в других отделах министерства. А в сейфе самого Мильке были найдены материалы, касающиеся Герберта Венера и Карла Винанда. А это говорило о многом. Чтобы читатель мог оценить находку, следует сделать небольшое отступление.

Дело в том, что Герберт Венер был одним из ведущих деятелей немецкой социал-демократии. Достаточно упомянуть, что он в 1966–1969 годах занимал пост Федерального министра внутригерманских отношений, а с затем вплоть до 1983 года возглавлял фракцию СДПГ в бундестаге. Но во время Второй мировой войны он был членом Компартии Германии, в которую вступил еще в 1927 году. Венер избирался депутатом земельного парламента Саксонии от КПГ. После прихода к власти в Германии нацистов он эмигрировал в СССР и в эмиграции вошел в состав ЦК КПГ. В Москве он находился вплоть до начала войны, а потом был направлен в Швецию для ведения с позиций этой нейтральной страны подпольной работы на территории Третьего рейха. В период пребывания в СССР Венер был связан с НКВД и во время репрессий 30-х годов ему удалось спасти свою жизнь за счет доносов на других немецких коммунистов. В частности, предполагается, что на его совести жизнь Гуго Эберляйна, одного из деятелей Коминтерна. Как предполагает Вольф[54], Венер понимал, что руководство КПГ постарается организовать его переброску из Швеции в Германию. На этот счет в архивах КГБ сохранились рукописные сообщения Венера, датированные 1937 годом, НКВД, в которых он обвинял своих партийных соратников в «подрывной троцкистской работе». Эти материалы были переданы МГБ ГДР в 1967 году.

Во время пребывания в Швеции Венер получил указание от руководства КПГ отправиться в Германию для руководства подпольной работой еще остающихся ячеек КПГ. Но это было равносильно смертному приговору, поскольку вся подпольная организация КПГ была разгромлена гестапо. В период работы в Швеции Венеру оказывал поддержку Рихард Штальманн, который с 1923 года входил в так называемый военный совет КПГ и в течение нескольких лет сотрудничал с Главным разведуправлением Красной армии. По некоторым данным, он после испанских событий конца 30-х годов, в которых он участвовал под именем «генерала Рихарда», руководил вместе с Венером организацией подпольной работы в Германии. После создания ГДР Штальманн руководил оперативно-техническим подразделением восточногерманской разведки, когда она еще работала под прикрытием научного учреждения.

Штальманн предполагал, чтобы избежать переброски в нацистскую Германию, Венер спровоцировал свой арест шведской полицией. Во время допросов, как считает Штальманн, он выдал шведам ряд сотрудников КПГ, направленных партией на нелегальную работу в Германию, хотя знал о фактах сотрудничества шведской полиции с гестапо. Скорее всего, Венер сам спасал таким образом свою шкуру, так как понимал, что сам мог быть выдан Германии. В 1942 году он был исключен из КПГ.

Понятно, что в отношении Венера между ведомством Вольфа и Мильке существовали далеко идущие разногласия в оценке его деятельности. Если Вольф предпочитал видеть в СДПГ разнообразные течения, которые вполне можно было использовать в интересах ГДР, то для Мильке вся социал-демократия представляла враждебную организацию, а самого Венера он сравнивал с «идеологическим диверсантом». Сейчас существуют разные оценки деятельности Венера. Для одних он — диссидент, прозревший в ходе или в результате сталинских чисток на предмет того, что представляет собой на самом деле коммунизм. Для других — он предатель дела рабочего класса. Возможно, что он просто пытался выжить в складывающихся условиях — конформист. Но в любом случае для разведки история жизни Венера представляла собой ключик к возможности доступа к тайнам одного из ведущих европейских государств, и было бы непростительно этим ключиком не воспользоваться. Это хорошо понимал как раз Вольф. В то время как Мильке более узко рассматривал Венера с позиций идеологического противника. Отсюда противоречия в руководстве внешней разведки МГБ. В то время как Вольф стремился найти возможности использовать Венера не только в информационном плане, но и для оказания выгодного для ГДР влияния на руководство другого германского государства, Мильке ставил задания по сбору компрометирующих материалов на Венера. К счастью для Венера, в политическом руководстве тогдашней ГДР возобладало мнение не использовать полученный из Москвы компромат, а придержать его на случай возможного использования при вербовке Венера. В пользу того, что Венер мог пойти на сотрудничество, свидетельствовал факт, приведенный Вольфом в своих воспоминаниях: «Проходя мимо одного влиятельного депутата бундестага, который сотрудничал с нами, Венер пробормотал: „Будь осторожен, над тобой затягивается сеть!“ Наши немедленные розыски, — отмечает Вольф, — показали, что источник попал под наблюдение Федерального ведомства по охране конституции». Не будем вдаваться в психологические метания Вернера. Они действительно имели место, но это уже выходит за рамки данной книги. Но Вольф действительно сумел использовать Венера для оказания влияния на руководство СДПГ.

Вывод, который можно сделать из этой истории, для нас состоит в том, что, конечно, Мильке действовал в деле Венера скорее как партийный аппаратчик, а Вольф как разведчик-профессионал. Понятно, что это только углубляло пропасть между двумя руководящими деятелями МГБ ГДР.

Конечно, не случайно, что в сейфе Мильке вместе лежали два дела: Вернера и Карла Винанда. Дело в том, что Винанд в 1970 году занимал важный пост руководителя партийного аппарата СДПГ и был единственным доверенным лицом Венера. Понятно, что никто лучше его не был информирован о всех внутренних процессах в среде западногерманских социал-демократов. С Винандом поддерживал контакт агент МГБ Хорст Боссе (псевдоним «Егерь»), который выступал под прикрытием торговца. После его смерти в результате автоаварии к Винанду был подведен оперативный работник внешней разведки Альфред Фёлькель, который выдавал себя за сотрудника Совмина ГДР. В картотеке МГБ Винанд был обозначен как информационный контакт под псевдонимом «Штрайт». Позднее Мильке взял руководство деятельностью Штрайта в свои руки. Для нас в данном случае важно было показать не только наличие острых противоречий между Вольфом и Мильке, но и прямое столкновение интересов. Отсюда и вытекает недоверие Вольфа к своему начальнику в МГБ и его попытки держать своих агентов подальше от взоров Мильке.