Книга Распыление 3. Тайна двух континентов - Дмитрий Зимин

Так вот: придумал Лумумба сделать меня живцом. Наложил дивчачью личину, а мне даже не сказал. И всё бы ничего, но он это не вечером, перед выходом на задание сотворил, а еще утром, когда я на занятия в академию торопился... Меня потом полгода Ванессой дразнили. А ему что? Привыкай, говорит, юный падаван. С кем поведешься - от того и забеременеешь...

- Вань? - меня догнала Машка и, пристроившись рядом, взяла за руку.

На душе сделалось муторно. Ладошка у неё, как всегда, была замурзанная, липкая. Но такая жесткая, несгибаемая, что мне сразу стало ясно: капец нам в этой игре просто гарантирован. Она каждого чужого игрока как личного врага воспримет. Выпотрошит и набьет из них чучела прямо там, на поле... И как мы после этого будем доказывать, что наша сотрудница - не киллер-берсерк, привезенный в Африку специально, для охоты на местных магов?

- Вань, руку раздавишь.

- Извини. Я нечаянно.

Может, заколдовать её? Превратить в малый камушек, да и схоронить за пазухой, промеж других амулетов? А когда всё кончится...

- Ну чё ты такой кислый? - она дружески ткнула меня в бок. - Не ссы. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

А глаза добрые-добрые...

Горизонт посветлел. Небо полыхало, как павлиний хвост, по нему, тоскливо курлыча, куда-то на юг тянулся клин розовых фламинго.

Раздался гулкий звон. Если б кому-нибудь пришло в голову отлить колокол размером с пятиэтажку, звонил бы он именно так. С соседней пальмы сорвалась туча крыланов и окатив нас гуано, унеслась.

Немного подождав и заключив, что прицельного ядерного удара не последует, мы, матерясь сквозь зубы, принялись чиститься. Машка вместо тряпочки приспособила мягкий банановый лист...

С неба рухнула птица Гамаюн.

- Эй, а чего это вы, словно в прорубь с дерьмом опущенные? Ладно, можете не отвечать. Сигнал слышали? Игра началась.

Глава 11

Маша

Дар убеждения у шефа был феноменальный. Ладно, я - за любой кипишь, кроме голодовки. Ладно Ванька. Как ученик, он обязан подыгрывать всем вытребенькам учителя. Но как Базиль убедил играть Сета - тайна сие великая есть.

Треп о какой-то там сделке, на мой взгляд, фигня. На то Сет и хозяин своему слову: захотел - дал, захотел - взял...

Словом, когда взошло солнце, мы оказались на поле, как одуванчики перед газонокосилкой. Такие же воздушные и хрупкие с недосыпу...

Поле было круглое, как блюдце. Или как громадное блюдо - дальняя кромка скорее угадывалась, чем виднелась. Покрывал его веселенький коврик зеленой травки.

- Вань, ты что-нибудь видишь? - подпрыгивая и вытягивая шею, я пыталась разглядеть плацдарм. - Вань, не стой столбом, подсади меня.

- Куда подсадить?

- Да себе на плечи, орех ты кокосовый... Мне тоже посмотреть охота.

Поворчав, что не нанимался таскать ворон и мелких рыжих вредин, он подчинился.

- Ну вот, теперь другое дело!

С высоты Ванькиного роста поле казалось не таким уж и громадным. Просто большим. Окружали его заградительные щиты, за ними подымались трибуны. Они расходились концентрическими кругами, как Мальстрем, и были забиты до отказа.

Черное курчавое море рождало впечатление, что где-то неподалёку обретается еще три-четыре Африки, всё население которых собралось здесь, на стадионе.

Море волновалось, скандировало речевки - звук грохотал, как прибой во время шторма. Хотелось тихо опуститься на травку, прикрыть голову и ползти в сторону кладбища...

А ворот на поле, сюрприз, сюрприз!.. Было сразу восемь штук. Нет, я не шучу. И не заливаю. И даже не приукрашиваю. Похожие на клетки для волкодавов, они были расставлены по окружности, на равном расстоянии друг от друга. Интересное кино... Значит, играть будут все команды сразу? И почему наша птичка забыла рассказать о такой мелкой, совсем незначительной детали?

Перед воротами стояли игроки. Справа от нас - гориллы. Ихний капитан даже помахал нам громадной лапищей. Слева - почти что люди. В настоящей спортивной форме, в шлемах с забралами, наколенниках и бутсах. И я говорю "почти", потому что, положив руку на сердце, были это совсем не люди.

Это были ящеры. Здоровенные такие тритоны с зеленой чешуйчатой кожей, раздвоенными языками и шипастыми бревнами вместо хвостов. Они во всю выпендривались перед публикой: делали стойки на руках, мгновенно собирали и разбирали пирамиду из собственных тел и крутили сальто.

Трибуны ревели.

Пигмеи стояли сразу за тритонами. Я еще подумала: - дяденьки-полицейские пришли следить за порядком. Но ошиблась. Дяденьки-полицейские пришли поиграть. В их руках не было привычных копий, зато имелись тяжелые на вид дубинки.

Внешне дяденьки-пигмеи тоже преобразились. Лица их, раскрашенные белыми точками, издалека напоминали посмертные маски. Те самые, что в перспективе украсят братские могилы других команд...

- Гамаюн, - позвала я. Ворона сидела на другом Ванькином плече. От птицы пахло нагретой смазкой и раскаленным железом. - Ты говорила, оружие запрещено.

- Это не оружие, - откликнулась птичка. - А спортивный инвентарь.

Я отвернулась, и посчитала до пяти. Очень хотелось скинуть вредную тварь на землю, разобрать на запчасти и прыгать на них, пока железные детальки не превратятся в труху...

- Почему ты нам не сказала? Об инвентаре, восьми воротах... Может, в последний момент выясниться, что играть надо тремя мячами?

- Ну...

- Короче, ты облажалась, Гамаюн. Не спорь. После таких проколов тебя точно сошлют. И даже не в Москву, а куда-нибудь в Сибирь, на лесоповал. Будешь своими байками лесорубов травить.

- У нас нет никакого инвентаря! - завизжала ворона. - И всё равно мы не умеем им пользоваться... Крылья, ноги и хвост - вот то, что нужно для победы.

- Еще голова, - пробурчал Ванька. - У нас она, как выяснилось, одна на всех. Да и та в Москве осталась.

Игру напарник не одобрял. Еще ему не нравились я, Лумумба, Гамаюн, Бумба, Сет и жара. Но больше всего ему не нравилась Африка.

Ваньке хотелось побыстрее раскрыть преступление. А потом вернуться в Москву и заняться скучными, рутинными делами. Такими, как зачистка Московского метро от упырей.

А солнце жарило по полной. Я сейчас реально поняла, что свет может давить, как мешок с песком. Причем песком, хорошенько прокаленном на сковородке... Засвистев невинный мотивчик, я принялась обозревать остальные команды.

И наткнулась на пристальный взгляд желтых, с синими крапинками, глаз. Принадлежали они строгой на вид тетеньке с высокой прической из косичек, одетой во всё белое.

На мгновение эти глаза закрыли собой весь мир. Широко распахнутые, гипнотические, они завораживали и затягивали в себя. В их глубине что-то вращалось... Голова закружилась, зеленое поле вдруг стало вертикальной стеной, а затем и вовсе перевернулось.