Книга Русское - Эдвард Резерфорд

– Зачем ты меня ославил?

Но Святополк только поглядел на него с притворным удивлением:

– Как это «ославил», Иванушка? Да что ж я, убогий, могу такого про тебя сказать, чего ты сам одним видом своим не добьешься?

Так и стали все ожидать от Иванушки одних только глупостей, и выросла вкруг него глухая стена насмешек и пренебрежения. Да и сам он, словно околдованный общим недоброжелательством, порой вел себя как природный дурачок. Он почувствовал, что попал в ловушку, и Переяславль с его прочными земляными валами стал казаться ему истинной темницей.

А счастлив он теперь бывал, только оставшись в одиночестве, где-нибудь в деревне.

Спустя год после того, как Игорь перешел на службу к князю переяславльскому, старому боярину поручили надзор за укреплениями, воздвигнутыми вдоль части юго-восточной границы княжества. А как раз посреди этой местности, ныне ставшей одной из княжеских вотчин, и располагалась маленькая крепость Русское.

Местечко это было и впрямь ничем не примечательное, одна из десятков маленьких пограничных крепостей. Что и говорить, Игорь не взял бы себе за труд задержаться там хоть ненадолго, если бы его друг Жидовин Хазар не напомнил ему, что тамошние склады пригодятся им, если сумеют они снарядить караваны на восток, как надеялись.

Иванушке нравилось в Русском. Он помогал местным жителям чинить крепостную стену или бродил по лесам, наслаждаясь миром и покоем. А Игорь, не ведая, к чему определить младшего сына, время от времени посылал его помочь Жидовину принять на складе лодочные грузы.

Но сегодня эта работа обернулась для него одним горем-злосчастьем. Утром ему поручили принять партию мехов вместо отлучившегося Хазара. Он услышал, как пересмеиваются деревенские и перевозчики, которые доставили меха вниз по реке, увидел, как они с насмешкой косятся на него. И тут же пропали два бочонка ценных бобровых шкурок, хотя он не мог взять в толк, как это произошло. Хазар вот-вот вернется, а ему и невдомек, что делать.

Предаваясь этим мрачным размышлениям, он и заметил смерда.

Щек был среднего роста, коренастый, приземистый, широкоплечий, круглолицый и круглощекий, с добродушными карими глазами и волнистыми черными волосами, стоявшими дыбом, точно мягкая щетинная щетка, и окружавшими его и без того круглое лицо темным ореолом. Во всем его облике, несмотря на коренастость и приземистость, было что-то, свидетельствующее о мягкости характера, пусть, может быть, и в сочетании с упрямством. Он стоял на углу кладбища и глазел на Иванушку.

Как увидел он дурачка – боярского сына, так и вспало Щеку на ум: «Говорят, юнец этот глуп-глупешенек. А вот нет ли у него денег?» Ибо Щеку грозило разорение.

Щек-смерд, как большинство его сородичей, был свободным. Само собой, положение он занимал самое низкое. «Смерды» означало – «вонючие». Но воняет он или нет, он имел право поселиться, где пожелает, и работать, на кого захочет. Он также имел право брать в долг.

А долгов у Щека накопилось немало. Во-первых, лошадь. Его вины в том не было: лошадь охромела и околела. А поскольку он был обязан поставить княжеской коннице одну лошадь во время войны, так и пришлось купить другую взамен павшей. Но то было только начало. Он запил в Переяславле. Играл в кости. А потом, чтобы загладить вину, купил жене серебряный браслет, и упрямо снова и снова брал в долг, и снова играл, чая вернуть потерянные деньги.

Будучи членом деревенской общины, должен он был уплатить княжескому тиуну налог на плуг и знал, что сделать это не сможет.

И Щек осторожно двинулся к юнцу.

Вернувшись вечером и обнаружив пропажу мехов, Жидовин только и мог, что покачать головой. Иванушка пришелся ему по сердцу, но судьба этому боярскому сыну добра не готовила, на сей счет Хазар не обольщался. И хотя об исчезновении мехов никто не сказал ни слова, Иванушка почувствовал, что вряд ли его снова пошлют в Русское.

Только одно озадачивало Хазара. Украли меха – дело понятное, но как случилось, что в той сумме, что он оставил Иванушке, недостает двух серебряных гривен? Юнец сказал, что потерял их. Но как, провались ты, можно потерять две гривны? Вот уж точно загадка.

Иванушке было все равно, что о нем думают. Он знал, что после пропажи мехов имя его будет запятнано безвозвратно. Вот и пожалел крестьянина. По крайней мере, бедняга сможет заплатить налоги.

И более о том не беспокоился.

1072

Говорят, сегодня свершится чудо. Люди не сомневались, что оно произойдет. И у них были на то причины. Ибо сегодня они почитали мощи двух князей-мучеников, сыновей могущественного Владимира Святого, Бориса и Глеба, которых славяне тоже уже славили как святых.

Прошло полвека со дня их гибели; теперь их останки переносили к месту их последнего упокоения, в только что возведенную деревянную церковь в маленьком городке Вышгороде, расположенном к северу от Киева.

Свершится ли там чудо? Конечно! Но какое именно?

В высших кругах знати и духовенства было известно, что греческий митрополит Георгий подвергает серьезным сомнениям святость мучеников. Но что же и ожидать от грека? А потом, верил он в их святость или нет, а служить все равно придется – и исполнить все надобно как полагается.

На перенесение мощей страстотерпцев собрались все: трое сыновей Ярослава, внуки самого Владимира Святого, князь киевский Изяслав и его братья – князья черниговский и переяславльский; митрополит Георгий; епископ Петр и епископ Михаил; игумен Феодосий Печерский и многие другие – все важные лица земли Русской.

Шествие извилистой чередой двинулось вверх по холму. Моросил мелкий дождь, мягко окропляя головы тех, кто медленно всходил по скользкой тропе. Несмотря на морось, было тепло. Церемония состоялась 20 мая.

Первыми шли монахи, прикрывая от ветра свечи. Тотчас после них, облаченные в простые бурые плащи, шествовали трое Ярославичей. Точно люди простого звания, несли они на плечах деревянный гроб с останками своего родича Бориса. За ними, покачивая кадильницами, двигались дьяконы, затем – священники, и наконец – сам митрополит Георгий и епископы. Далее, на некотором расстоянии, шествовали представители знатных семейств.

«Они предпочли умереть, но не оказывать сопротивления брату. Теперь они сияют, словно светочи, над землею Русской», «Борис, призри на меня, грешного», «Господи, помилуй». Эти и другие благочестивые возгласы достигли ушей высокого, мрачного юнца, что всходил вверх по склону вместе со своими красивыми родичами, среди знатных людей, шедших за гробом. «Может быть, сегодня мы узрим чудо», «Славу Богу!»

Чудо. Возможно, Господь пошлет им чудо, но Иванушка был уверен, что, пока он с ними, никакое чудо невозможно.

«Ничего доброго не случится, пока я отсюда не уберусь», – уныло думал он и, сгорбившись, устало тащился дальше, в гору.

В последний год дела его пошли еще хуже. Спустя несколько недель после печального и позорного случая в Русском он подслушал короткий разговор родителей.