Книга Странная птица. Мертвые астронавты - Джефф Вандермеер

Они должны забросить какую-то версию Мосс внутрь здания Компании, тем скомпрометировав портал и проникнув в стену, сложенную из глобул.

Но в одном они ошиблись.

Чэнь все еще был там. Чэнь засел в засаде. Чэнь никогда раньше не нападал на них из засады. Чэнь либо был там, либо его там не было. Вот и все.

Злая звезда.

Возможно, им следовало прервать миссию прямо сейчас, двинуться дальше, найти другой Город, другую Компанию.

viii.

два начала пытаются единением стать

Чэнь подкараулил Чэня в коридоре, удаленном от их квартиры, у бассейна. Чэнь не стал связываться с Мосс или Грейсон, которые уже были в квартире; опасность просочилась в их сознание как тревога, и потребовалось много времени, чтобы собраться. Затем вспыхнула звезда, такая же сияющая, как рука Чэня, и ярко проплыла над горизонтом.

Это случалось слишком часто. Это утаивание Чэня. Это самопожертвование. Они не могли сказать, было ли это из-за лояльности к его другому «я», из-за его всепроникающей вины… или из-за простой логики – всей троице не имело смысла рисковать. Но с каждым разом это становилось все опаснее, потому что Компания, казалось, чувствовала их присутствие, их миссию на каком-то подсознательном уровне – и изгоняла всех Чэней, или, в некоторых случаях, убивала их, истребляла. Или делала гораздо более воинственными.

Этот Чэнь взревел и обрушил тяжелые кулаки на спину Чэня, проклиная его собственное имя, и Чэнь в ответ, разъяренный этим нападением, стал бить Чэня в живот.

Они стояли рядом, как борцы, обхватив друг друга за плечи мясистыми руками. Пот, боль в мышцах и отчаяние управляли их маневрами. Чэнь был уверен в себе и смирился; он знал по предыдущему опыту, что ему, вероятно, придется сражаться до смерти, невзирая на все нежелание. Сцепившись в роковых объятиях, сверху Чэнь и Чэнь казались неким причудливым существом, вроде краба, или же морской звезды. Два начала стремились стать единением.

– Сдавайся, – прошептал тот Чэнь, что был с Грейсон, на ухо другому Чэню.

– Никогда. Мерзость. Предатель, – последовал ответ.

– Отрекись. Перестань помогать им. Перестань наносить вред.

– Умри, умри, умри.

Он почувствовал, как растворяется, и усилием воли вернул себе фокус.

Чэнь, кряхтя, пытался оторвать зубами левое ухо Чэня – поэтому он дал уху упасть, крутануться на полу и засеменить прочь, от греха подальше.

Тот Чэнь, что был с Грейсон, знал эту панику. Понимал ее. Второй Чэнь не мог постичь истину, но кое-что тоже знал. Компания могла создавать при желании людей – и бешеная, ужасная интенсивность атаки, ее внутренняя природа, значили, что Чэнь, видя Чэня, тоже понимал это.

Все воспоминания Чэня – о далеких континентах, о работе, об увлечениях, об отношениях – сводились к тому, что все это было обманом и позором, к тому, что единственный способ сохранить хоть какое-то чувство личности – уничтожить захватчика. В каких-то версиях Города такое прозрение ломало Чэня, убивало его, но в большинстве версий – заставляло их сражаться долго, сурово и грязно.

Вот только Чэню было все равно, создан он или нет – Мосс излечила его от этого невроза, – и у него было то преимущество, что он сражался с Чэнем раньше. Он знал все свои движения, знал все способы покончить с собой, включая то, как он научился у Мосс приспосабливать свою плоть – отделять руку и превращать ее в опасную пылающую звезду, бороздящую небо.

И все же Чэнь твердил что-то Чэню, пока они дрались, умоляя подчиниться, сдаться, говоря, что они могли бы работать вместе, если бы только Чэнь дал Чэню шанс объяснить – еще раз.

– Покоряйся и присоединяйся к нам. Двое лучше, чем один. Чем ты обязан Компании?

– Подай заявку, и Компания примет тебя обратно. Подчинись – и мы снова заживем той жизнью, что была у тебя раньше.

– Той мертвой жизнью?

– Хоть так.

Но сказал ли эти последние слова Чэнь – или тот Чэнь, что был с Мосс, так подумал? Кто кому здесь врал?

Пока Чэнь сопротивлялся, отказываясь сдаться, тот Чэнь, что был с Грейсон, начал уставать. Не от борьбы, потому что он научился любить борьбу, потому что она, по крайней мере, заканчивалась победой – что означало своего рода прогресс. Но вот сейчас, обмениваясь ударами с самим собой – тычками, хуками, пинками, – Чэнь ощутил: кое-что раз и навсегда прояснилось. Его кулак впечатался в челюсть Чэню, кулак Чэня-второго – ему в живот.

А прояснилось вот что – он чертовски устал убивать себя.

Это был уже четвертый раз.

Страшным рывком, в порыве неизбывного отвращения к самому себе, Чэнь рванул в сторону – и, обхватив рукой горло Чэня-второго в удушающем захвате, вскарабкался тому на спину и крепко-крепко сдавил с боков ногами. Чэнь-второй упал, Чэнь-первый навалился на него сверху, брыкаясь, пытаясь вонзить недругу в горло острие локтя, не ослабляя притом захват, из которого Чэнь-второй силился выскользнуть.

Все-таки Чэнь-второй тоже оказался не лыком шит. Он выскользнул. Взгляд ко взгляду, лицо к лицу, дыхание к дыханию – вот в какой позиции они оказались; на неровном полу, в пыли и грязи у бассейна. Пальцы одного сдавили бычью шею другого, бычью шею одного сдавили пальцы другого. И были они друг к другу так близко, что могли бы целоваться, плеваться, да вообще все что угодно делать.

Мосс либо поставила Чэню новые легкие, либо научила задерживать дольше дыхание – он не помнил, аугментировали его или просто хорошо натренировали. Так что, рано или поздно, тот, второй Чэнь, без тренировок и улучшений, умрет, а пока они просто друг друга душат.

Но этот Чэнь тоже научился чему-то, или его кто-то улучшил. Он не сдался, не потерял сознание, не умер – стальная хватка его не ослабевала. Это встревожило Чэня, а затем вся его солидарность с собственной плотью, долгое время пестуемая, вдруг… отступила.

Тот Чэнь, что был с Грейсон, лопнул по швам. Превратился в груду зеленых извивающихся саламандр, в выдох, в светопреставление. Выскользнув из объятий Чэня, он охнул – и отступил назад. От удивления – или от отвращения? Ибо Чэнь-сделанный-из-саламандр все еще хранил грубые очертания того, кем был прежде. Саламандры хранили верность структуре, которая уже распалась, версии, которая уже устарела.

Растерянно уставившись на Чэня-врага тысячью глаз, он вздрогнул – вдруг ему показалось, что его снова поместили в стену, сложенную из глобул, в недрах Компании, – и издал отчаянный вопль. Чэнь-враг тоже завизжал, вторя. Жутким хором застонали саламандры. Кажется, только сейчас их переплетенные тела стали осознавать себя каждое по отдельности, без связующего-направляющего импульса – и вкусили жуткое одиночество. Общее.

Затем явилась Грейсон. Она обволокла Чэня и стала возвращать утерянную целостность, собирая его вместе, усмиряя разобщенное безумие саламандр. Затем явилась Мосс, напав на Чэня-врага – окутав его волной зеленых частиц, утратив в какой-то степени собственную целостность, чтобы лишить целостности его.