Книга Смертоносная Зима - Роберт Линн Асприн

— ИСПОЛЬЗУЙ НЕВИДИМКУ, ЖРЕЦ, ЧТОБЫ СЛУЖИТЬ ЭТОМУ ВОПЛОЩЕНИЮ ЭТО ТВОЯ МЕНЬШАЯ ПРОБЛЕМА. — Переливающееся облако, называющее себя Буревестником, вдохнуло самого себя. — ТЕРНОВЫЙ ШИП И БАЛЬЗАМ, КОТОРЫЙ ИЗЛЕЧИТ ОТ НЕГО, НАХОДЯТСЯ В ТВОЕМ ПРОШЛОМ, — прошептало оно, растворяясь в красноватом тумане рассвета.

Молин остался стоять на коленях, решив, что он, несомненно, обречен. Он еще не начал оправляться от намеков и двусмысленностей Ишад, а теперь и боги заговорили загадками. Используй невидимку; меньшие проблемы и большие проблемы, терновые шипы и бальзамы. Он все еще стоял на коленях, когда его похлопал по плечу Уэлгрин.

— Не думал найти вас здесь молящимся. Воин вздрогнул, когда Молин обернулся.

— Неужто я так сильно изменился за одну ночь? — спросил жрец.

— Вы провели здесь всю ночь? Морской воздух опасен для тех, кто не родился на берегу моря.

— А ложь опасна для тех, кто не родился во лжи. — Взяв руку Уэлгрина, он поднялся на ноги. — Нет, сначала я отправился домой к Ишад, к Белой Лошади. Она сказала, что наш своенравный колдун Рэндал попался в паутину нисийской стервы-ведьмы, чтобы служить, по словам некромантки, приманкой для Роксаниного возлюбленного. — Он взглянул на мечи, принесенные Уэлгрином. — Думаю, сегодня утром мы будем только говорить и немного пройдемся — чтобы я смог почувствовать свои ноги Хокса станет корить себя, если я вернусь хромая. Ночь была не слишком теплая…

Уэлгрин остановил его, подняв руку.

— Уйти от нее живым — уже одно только это стоит молитвы.

Молин отмахнулся от сочувствия, но необходимость исповедаться и излить душу стала нестерпимой, и Уэлгрин хоть и не совсем подходил для этой цели, должен был все услышать.

Я пришел сюда, не зная, что делать дальше, и мои мысли — не молитвы — вызвали нечто — бога, называющего себя Буревестником. Не знаю, может, это был лишь сон. И это нечто сказало, что я должен использовать невидимку, чтобы помочь Гискурасу и Артону, — и это моя меньшая проблема, сказало оно. Большая внутри меня. Бог ли, сон ли, я не вижу в этом никакого смысла.

Уэлгрин внезапно остановился.

— Невидимку? А Рэндал — наживка для возлюбленного Роксаны, так?

— По словам Ишад.

— Все сходится, Молин, — возбужденно воскликнул белокурый воин, впервые за все время знакомства, называя своего начальника по имени. — В казарме наемников видели Нико.

— Нико? Пасынка Никодемуса? Я однажды встречался с ним — он был тогда вместе с Темпусом. Что, и Темпус вернулся? — У Молина просветлело лицо.

— Никто не видел его. Но Нико — если слухи верны, именно он возлюбленный Роксаны. И что более важно: это он Невидимка. Его боевое прозвище Стелс.

Факельщик оперся на жеребца. Обычай брать прозвища не ограничивался одними пасынками. Он сам стал Факельщиком ночью при осаде Валтостина и, в отличие от большинства, сделал боевое прозвище частью своего мирского имени.

— Найди его. Устрой встречу. Если понадобится, предложи ему все, что он пожелает. — Молин вскочил в седло, стряхивая боль и усталость.

— Ага. — Поймав поводья жеребца, Уэлгрин посмотрел Молину прямо в глаза. — Оно сказало, это ваше меньшее затруднение. Хокса говорит, вы едите столько, что не хватило бы для того, чтобы прокормить одного из ваших проклятых воронов, и спите в грязи под столом. Вы — единственный во дворце, кого уважают мои люди — единственный, кого уважаю я, — и не подобает вам быть своим «большим» затруднением.

Вздохнув, Молин вынужден был спокойно принять сговор между военачальником и писцом

— Мои большие затруднения, было сказано, лежат в моем прошлом. И тебе придется позволить мне самому бороться с ними.

Они молча отъехали от храма, Уэлгрин держат свою кобылу подальше от жеребца. Капитан покусал губы, почесал голову, выказывая все признаки принятия неприятного решения, и только потом подскакал к Молину

— Вам нужно сходить к Иллире, — бесстрастно заявил он.

— Да хранит меня небо — зачем?

— Она хороша в розыске пропавшего.

— Да, это так, готов признать, но я отнял у нее сына. И вряд ли Иллира захочет оказать мне услугу. Лучше уж спросить прямо у Артона, — сказал Молин, решив, что это неплохая идея.

— Нет, лучше у Иллиры. Она сделает все — ведь Артон в ваших руках.

— Ее муж-кузнец растопит мною печь. Если даже она и простила меня, уж он-то — точно нет.

— Я сломаю несколько колес и пришлю Траша сказать, что в казарме нужен кузнец для починки кое-какого железа. У вас будет время.

У жреца не было желания говорить с прорицательницей, как не было желания вытаскивать на свет свои забытые воспоминания. В последнее время мысли о собственном происхождении, о чем прежде он никогда не задумывался, постоянно одолевали его, и Молин надеялся, что теперь, когда он установил прочную связь между Никодемусом, Рэндалом, Роксаной и будущими воплощениями бога, они должны исчезнуть,

— Посмотрим, — уклончиво ответил он, не желая обидеть своего единственного действенного помощника. Может быть, после праздника Середины Зимы. А пока ищи Нико. И укрепляй баррикады вокруг бейсибского лагеря Ишад хоть и была честной, но вела собственную игру.

Уэлгрин удалился.

* * *

Двух дней и отвратительной ночи, наполненной кошмарными сновидениями, оказалось достаточно для того, чтобы Молин пересмотрел свое мнение насчет посещения прорицательницы. Увидев, что Уэлгрин поломал кое-что из снаряжения на конюшне, он направился на базар, выбрав путь, который вряд ли бы привел к встрече с Даброу, мужем Иллиры.

Подмастерье кузнеца узнал его и провел в комнату для гаданий к Иллире

— Что привело вас ко мне? — спросила С'данзо, тасуя карты и втайне от жреца проверив прикрепленные под столом ножны с кинжалом. — Надеюсь, с Артоном все в порядке?

— Да, все отлично — растет очень быстро. Муж простил тебя?

— Да — но теперь он во всем винит вас. Вы поступили мудро, придя в его отсутствие. И поступите еще мудрее, если уйдете до его возвращения.

— Уэлгрин сказал, что ты можешь помочь мне.

— Следовало бы догадаться, когда за Даброу пришел воин. У меня не было видений гискуремов с тех пор, как вы забрали Артона во дворец, и я не стану заглядывать в ваше будущее, жрец.

— Во дворце кузнеца ждет работа и щедрая плата за нее. Твой брат говорит, что ты способна отыскивать потерянное.

Отложив карты в сторону, Иллира поставила подсвечник на середину стола.

— Если вы опишете, что потеряли… Садитесь.

— Это не «что», — объяснил Молин, садясь на стул напротив. — У меня… у самого… было видение: предостережение, что нечто из моего прошлого способно вызвать большую беду. Иллира, однажды ты сказала, что С'данзо видят не только будущее, но и прошлое. Можешь ли ты найти мою… — Он запнулся, осознав немыслимость своей просьбы. — Можешь ли ты показать мне мою мать?