Книга Бездна - Кристина Ли

Теперь же до меня дошло в чем причина.

Семья Энни постоянно ходила в общину пастора Абрахамса. Отцу он не нравился, как и половине городка. Слепой старик, который заставлял во всеуслышание рассказывать о своих грехах, воспринимался как безумец. Пансионат, который он содержал, собирал всех неблагополучных людей из окрестностей.

По сути, пастор приводил всех беспризорников из округи и это не нравилось жителям города. Все опасались такого соседства. Ведь нередко среди жителей пансионата были бывшие заключённые, и все об этом знали.

Когда ко мне попал дневник Изабель, я была уверена в том, что единственный способ добиться правды, искупить свою вину перед сестрой — это отомстить Майклу, и доказать всем, что именно троица "черных тузов" виновата в том, что случилось с моей сестрой.

Но уже на следующий вечер, я горько пожалела о своей импульсивности и непроходимой тупости. Ведь я заявилась в гостиницу к Маю, понимая что сегодня поставлю точку и выведу его на чистую воду. Но вместо этого, меня ждало совершенно другое.

Все были слепы. Никто из этой истории не знал, что происходит на самом деле. Вернее я не понимала, что такое может происходить в моей жизни.

Я вошла в вестибюль гостиницы "Гранд Кепитал", а в руке сжимала тетрадь Изабель. Всё, что мне нужно было от Майкла это его признание в том, что он использовал мою сестру и довел до суицида. Это я собиралась записать на диктофон сотового, а потом предъявить в суде, как доказательство того, что шайка Ли тем и занималась, что использовала девушек. К этому всему я собиралась прикрепить заявление о попытке изнасилования. Вот так… Легко и просто я собиралась переспать с ним, а потом избить себя же в кровь и со спокойной душой сказать, что это сделал он.

Низко, подло и гадко. Но ведь и он, и его свита поступали точно так же. Поэтому я не чувствовала совершенно никаких угрызений совести. В моих руках была карта с приглашением, на которой был его почерк. В моих руках была тетрадь сестры, а другие доказательства оставалось только создать. Впрочем то, что он и сам мог вынудить меня к интимной близости тоже исключать было нельзя.

Ли чужой. Холодный и скрытный, мало того эмигрант. Состряпать подобное для меня и с моими связями было непросто, но возможно. Однако это поставит конец в этой истории навсегда.

Подобное давало мне надежду, что я сумею, наконец, обрести душевное равновесие и успокоиться, зная, что сделала всё правильно.

Полгода я ждала момента, когда этот парень попадет мне в руки, и он сам изъявил такое желание, своим любезным приглашением, которое страстно подкрепил в кромешной темноте коридора.

Уже в лифте, я понимала, что это будет слишком трудно для меня. Он может и не раскрыть рот. Май спокойно может не признаться в подобном, но тогда есть и другие доказательства — приглашение на встречу и запись разговора о том, чем он и его дружки занимаются. И тогда я смогу хотя бы так возобновить дело Изабель, и доказать всем, что моя сестра не отбитая наркоманка, а глубоко больной человек, которого сломали.

Это именно то, о чем мне и сказал пастор. Это и будет то, что сможет успокоить меня. Ведь я и не подозревала, что любила свою сестру настолько. Несмотря на все её выходки, на всю боль, которую она мне причиняла, я хотела понять причину, почему она это делала. А ещё больше хотела доказать всем, что Изабель не проститутка, и что довести до такого состояния можно любую девушку. Просто играть с ней, как с куклой, привязать к себе и выбросить, подобно мусору.

Я вышла из лифта, и свернула в нужный коридор. Красная ковровая дорожка вела к номеру "триста одиннадцать". Это был вечер нового года. Люди праздновали, а шумные компании нередко снимали целые номера, чтобы отметить праздник вместе. Потому я не боялась и уверенно постучала в двери.

Отель "Гранд Кэпитал" не был пятизвёздочным, но и не походил на дешёвый придорожный мотель. Это скорее была простая гостиница для среднего класса. Наверное, вот это и должно было насторожить меня в первую очередь. А уже во вторую то, что после моего стука, вернее, как только я притронулась к резной двери, та спокойно подалась и открылась.

Осмотревшись по сторонам, я осторожно вошла внутрь, и закрыла за собой дверь. А темноте я вслушивалась в звуки, которые доносились из глубины номера. Пока шла думала над тем, чего он хотел добиться этой романтической встречей? И почему со мной Май охотно переспал, а Изабель не трогал, хотя я была уверена, что между ними были не просто дружеские отношения.



И это ещё одна причина, почему я возненавидела Мая. За то, что он влюбил Изабель в себя, а потом просто наблюдал за тем, как она падала в пропасть, и ничего не делал.

Сердце колотилось, как бешеное. Не понимаю ничего, а просто стою посреди пустого номера. Его здесь точно нет, да и не похоже это всё на что-то разумное. Ноги сами тянут обратно к выходу.

Поэтому я развернулась и только хотела идти обратно, как потух свет. Этот трюк я помнила ещё с прошлого раза, поэтому приготовилась к тому, что сейчас появится Май.

Один удар сердца, возвестил о том, что я напугана слишком сильно. Я а гостиничном номере, и о том, что я сюда пришла не знает никто. Меня можно запросто убить здесь, а виновных так и не найдут.

Но убивать меня никто не собирался. Человек, который всё это затеял, хотел внушить мне другое. Он пытался доказать, что убийца это я.

Как только моей руки что-то коснулось, я вздрогнула всем телом, а потом и вовсе стала оборачиваться по сторонам. Полумрак не позволял понять, кто здесь находился, а шторы из плотной ткани, почти полностью скрывали уличное освещение.

— Кто здесь? — единственный и самый верный вопрос, когда не понимаешь, кто прикасался к тебе только что.

— Здравствуй, сестричка…

7.2. Грета

Я впала в ступор, а вдох застрял в горле криком. Немым визгом, когда на всю комнату прозвучал голос Изабель.

— Ты ведь хорошо слышишь меня, да?

Я медленно опустилась на пол и сжала ворс ковра между пальцами. Горло сдавливал спазм такой силы, что голова стала кружиться.

— Я вот, только что, пересматривала очень интересный фильм с твоим участием. Отец гордился бы тобой. Впрочем он всегда гордился только тобой, ведь так? Гретти?

— Из… Иззи… — всего два звука на выдохе вырываются из моего горла, а в глазах собираются слезы.

— Как тебе живётся? Наверное, хорошо. Однозначно лучше, чем быть кормом для червей, правда, сестричка?

— Я… Мне… Я… — ничего проговорить или выговорить внятно я не могла.

И в момент, когда Иззи стала хохотать, а я поняла, что это запись, дверь открылась с размаху, а над головой вспыхнул свет.

Не помню, что происходило потом. Заметила лишь, что меня с пола подняли крепкие руки, и прижали к себе. Ворс пальто мягкий и теплый, а от самого человека пахло фрезиями. Резкий, но терпко-сладкий аромат, который позволил успокоиться.