Книга Пуговка для олигарха - Таня Володина

— Что ты здесь делаешь? — спросила Марта.

Глава 27. Верная Марта

— А ты? — от испуга Надя обратилась к едва знакомой взрослой женщине на «ты».

Подняв широкие чёрные брови, Марта разглядывала рубашку в руках Нади.

— Глеб попросил привезти ему кое-какие вещи и документы, — она потрясла в воздухе списком, написанным неразборчивым почерком наискосок через весь лист.

— А почему он сам не приехал?

— Занят.

Надя молчала, ожидая продолжения. И Марта продолжила:

— Он в изоляторе с Ниной. Пытается выбить ей свидание с Юсуфом.

— Как он?

— Юсуф или Глеб? — спросила Марта.

— Юсуф, — смутилась Надя.

— Нормально, учитывая, что недавно он убил человека, и ему грозит тюремное заключение. Некоторые держатся намного хуже. А этот парень — просто образец здравомыслия и раскаяния. Может, получится заключить мировое соглашение.

Надя сглотнула.

— А Глеб?

— Ему тяжело, — просто ответила Марта. — Он принципиально не защищает виновников ДТП со смертельным исходом. А сейчас у него нет выбора.

В её голосе Наде почудилось обвинение.

— Ты тоже думаешь, что это я виновата в аварии? Сбила с толку хорошего парня, добавила проблем хорошему адвокату?

— Нет. Я видела запись с места аварии — ты выбежала из машины помочь пострадавшей. Сидела с ней, пока та не умерла.

— На дороге были камеры?

— Перекрёсток виден через камеру круглосуточного магазина. Твоё поведение увеличивает шансы на мировое соглашение, но вот поведение Юсуфа…

— А что с ним не так?

— Я знаю его не один год, они с матерью давно работают у Глеба, — сказала Марта. — Я дала бы голову на отсечение, что такой человек, как Юсуф, не уедет с места аварии. Почему он не вызвал полицию — загадка, которую я не могу разрешить. Это просто необъяснимо.

Марта смотрела пытливыми серыми глазами, словно пытаясь залезть Наде в голову. Та поспешила сменить тему:

— А зачем Глебу вещи? Он куда-то уезжает?

— Сказал, что поживёт в московской квартире.

— Почему? — вырвалось у Нади. — Он как-то объяснил своё решение?

Неужели после разговора про отель он так разозлился, что не захотел находиться с ней на одной территории? Проще сбежать из дома, чем видеться с ней по утрам и вечерам? Она настолько ему противна?

— Надя, мы дружим с Глебом с первого курса, больше пятнадцати лет, но в личную жизнь друг друга не лезем.

Значит, личное. Наверняка он её возненавидел!

— Так что, он больше сюда не приедет? Я никогда его не увижу?

— Разумеется, увидишь! В ближайшее время он планирует свозить тебя к дочери пострадавшей. Ты готова лично принести извинения? Это поможет Юсуфу, если начнётся суд.

— Да, конечно. Я сделаю всё, что нужно.

В голове что-то крутилось. Какая-то несостыковка… Надя ухватила эту мысль.

— Постой, Марта! Ты сказала, вы дружите больше пятнадцати лет.

— Да.

— С первого курса?

— Всё верно.

— А сколько вам лет?

— Глебу тридцать пять, мне — на год больше.

— Но как это возможно? — обескураженно спросила Надя. — Рафаэлю двадцать четыре года…

— Рафаэль — не родной сын Глеба. Он усыновил мальчика десять лет назад, когда женился на Полине. А ты не знала?

* * *

Пока они собирали вещи по списку, — два костюма, шесть рубашек, коричневые туфли, галстук от Тома Форда, — Надя прокручивала в голове новую информацию. Вспомнилось, как они ехали в музей, и Глеб спросил: «Сколько, по-твоему, мне лет?». Она предположила, что сорок пять или пятьдесят. Наверное, это прозвучало обидно для молодого мужчины, но она исходила из возраста Рафаэля, а не из внешнего вида Глеба. С внешностью у него было всё в порядке. Перед глазами встал его торс, когда она пришивала пуговицу, а Глеб ждал, опершись задом на письменный стол. Мускулистые плечи, кубики пресса, смуглая кожа… Да, не мальчишка, как Рафаэль, Юсуф или Данила Кандауров, но всего тридцать пять лет. Немудрено, что его коробило, когда она называла его дядей. Какой он ей дядя? Даже приёмный сын обращался к нему по имени.

— А эту рубашку отдашь? — спросила Марта, кивнув на ту, которую Надя держала в руках.

— А она в списке есть?

— Не знаю. Написано: шесть рубашек.

— Если ты не против, я бы оставила её себе.

Чёрные брови удивлённо приподнялись. Надя пояснила:

— Я швея, а эта рубашка — ручной работы. Хочу посмотреть, как она сшита, и сделать выкройку, если получится. Пока Глеба нет, я бы занялась работой.

Марта кивнула и сняла пару других рубашек со штанги в гардеробной. В приоткрытом ящике Надя заметила ремни, носки и мужское бельё.

— А это ему не нужно? — спросила она, пытаясь оторвать взгляд от вещей, которые чужим людям не показывают.

Марта наморщила лоб:

— Я думаю, в городской квартире все эти мелочи есть. А костюмы хранятся тут. В любом случае он предупредил бы меня насчёт трусов… Ладно, купит, если понадобится.

Надя не сдержала нервный смешок. И неожиданно для самой себя спросила:

— У вас были отношения в университете?

Марта пристально на неё посмотрела. Потом подняла руку и постучала пальцем по Надиному лбу.

— Хотелось бы мне знать, какие мысли бродят в этой голове. — Она наклонилась и взяла с полки коричневые туфли. Выпрямилась. — Мы с Глебом друзья — это самые близкие, крепкие и честные отношения, какие могут быть между мужчиной и женщиной. Я за него любому глотку перегрызу — даже тебе, если из милой племянницы ты превратишься в угрозу. Так что будь осторожна, девочка.

Надя поёжилась от этих слов и, словно в поисках защиты, прижала к груди рубашку.

Эта женщина не просто была влюблена в своего босса — она его боготворила.

* * *

Она не пошла ужинать в особняк, хотя видела, что тётя и Рафаэль вернулись домой. Поела в коттедже картошку с котлетами, которые приготовила Нина. После свидания с сыном она немного приободрилась. Юсуф сказал, что у него отдельная камера, нормальное питание, а следователи обещали его выпустить сразу же после заключения мирового соглашения. Если оно будет заключено, конечно. Без этого гражданина другой страны не отпустят под подписку: вдруг он сбежит на родину, не дожидаясь суда? Глеб заверил Нину, что приложит все усилия, чтобы соглашение было заключено как можно скорее. Надя тоже перестала чрезмерно волноваться о Юсуфе: его судьба была в руках Глеба, и она доверяла этим рукам.