Книга Не такая, не такой - Ашира Хаан

Что?!

Юлиан Владимирович Г. перечислил мне сумму ровно в два раза больше, чем я ему.

Ошибся?

Я не стала выяснять и просто отправила все назад.

Через минуту мне прилетела сумма еще в два раза больше той.

Я очень удивилась, но пальцы действовали быстрее мозга, так что я снова отправила ее обратно — прежде чем сообразила, что надо бы все-таки позвонить или написать Юлиану и спросить, что происходит.

Через пару минут телефон снова сделал «Трень!» и я увидела совсем запредельные цифры в ДЕСЯТЬ раз больше, чем последний перевод. И комментарий: «И кого ты хочешь переупрямить?»

И следом смс: «Я сразу сказал, что возвращать не нужно».

Я тупо смотрела на гигантскую, непредставимую для меня сумму и думала, что, наверное, не смогу изловчиться, чтобы «переупрямить».

В этот момент телефон зазвонил.

Юл.

— Ты не мог бы все-таки забрать хотя бы лишнее? — взмолилась я в трубку. — Ко мне же налоговая пристанет.

— Не пристанет. А если пристанет, скажешь — любовник подарил за страстную ночь.

— Какая ночь! — возмутилась я. — Прекрати, пожалуйста.

— Страстная ночь. Единственная. Проверять не будут, не бойся. Но я не о том. Я тебе сейчас пришлю адрес. Это главный офис моего… кхм… завода. Там на первом этаже есть аптека. Подойдешь, скажешь, что ты Соня, тебе дадут две коробки «Артелина».

— Не надо, я куплю…

— Я не тебе обещал, а твоей маме. Пожалуйста, забери. Я уважаю твою просьбу отстать и поэтому не стал заезжать к ней сам.

— Ну я же не… не совсем зверь, — попыталась я оправдаться. — Если для дела…

— Меня там не будет, — озвучил он главный мой страх. — Не волнуйся, случайно не столкнемся.

Интересно, почему это он не будет в собственном офисе?

Ладно, не мое дело.

— Спасибо, передам маме, что ты о ней беспокоился.

Не так легко оказалось избавиться ото всех следов Юлиана.

Я выключила телефон и пошла в гостиную.

Вообще-то предполагается, что это наша общая с мамой комната, где мы, в идеале, проводим все дни. Она большая, больше наших двух спален вместе взятых: там стол, телевизор, кресла и еще остается достаточно места. Например, для танцев.

Пока бабушка последние годы лежала тут на диване, и всякий приходящий в гости чуял смерть прямо от порога, наша с мамой мечта была — танцевать. Или заниматься спортом в этой огромной комнате. Жить. Чувствовать себя живыми.

Я мечтала, что, когда бабушки не станет, я смогу, наконец, приглашать своих гостей — хотя бы иногда, раз в месяц. И нам будет достаточно места для настолок или каких-нибудь общих хобби. Я мечтала однажды собрать огромный паззл на десять тысяч деталей в виде карты мира. У меня в комнате он просто не помещался.

Мы вовсе не торопили бабушку на тот свет, просто эти мечты были нашим светлым пятном в ее бесконечной болезни.

Но когда это случилось, и мы отгоревали положенный срок, и сняли платки с зеркал, мама моментально узурпировала телевизор, включила погромче — и с тех пор, кажется, не выключала. Спать я уходила под криминальные хроники и романтические сериалы, просыпалась под программу «Здоровье» и кулинарные шоу.

Какие паззлы, какие гости…

Вдобавок она просто никогда не уходила к себе, кроме как на ночь. Продолжала сидеть в большой комнате, даже когда ко мне приходили гости. А моей мамой в компании с Малаховым и Малышевой можно устраивать стресс-тесты кандидатам в спецназ, и не все их пройдут. Мои гости, например, не проходили.

Прямо сейчас в каком-то ток-шоу люди орали друг на друга, выясняя, имеют ли право экстрасенс мужа и гадалка жены вступать в брак между собой, или это будет нарушением этических норм. Как обычно, децибелы крушили мозг, визг ведущих ввинчивался в виски тупым железным буром, и у меня начинала кружиться голова после трех минут пребывания в районе поражения телевизором.

— Мам, сделай потише, пожалуйста, — попросила я.

Мама демонстративно уменьшила громкость ровно на одно деление.

Я вздохнула.

— Юлиан передавал тебе привет. Завтра заеду за твоими лекарствами.

На Юлиане мама оживилась и даже выключила звук совсем. Тишина чуть не взорвала мне барабанные перепонки перепадом давления.

— А что он больше не заходит? Такой хороший мальчик!

— Мам, этот мальчик чуть ли не твой ровесник, — вот о ком мне не хотелось говорить совершенно. Особенно с мамой.

— Провыбираешься! Тридцать пять лет бабе — ни ребенка, ни котенка!

Филомена потерлась о мои ноги — мы обменялись понимающими взглядами. Я подставила руки, она прыгнула ко мне, и я запустила пальцы в ее густую шерсть:

— Ты моя маленькая…

— Вот только с кошками и будешь в старости! — мама поджала губы. Концепт моего будущего менялся на глазах.

— Лучше с кошками, чем как ты, — огрызнулась я.

— Такое же говно, как твой отец! — выставила мама любимый непробиваемый аргумент. Отца я не помнила, возразить не могла.

— Которого ты мне и выбрала! — но могла выставить непробиваемый свой.

Но увы, мама в этих боевых действиях была более опытной стороной. Она никогда не прекращала свое развитие:

— Вот тут вчера передача была по телевизору. Там сказали, что дети сами выбирают, у кого рождаться! Вот ты папеньку своего и выбрала, чтобы вдвоем мне жизнь испоганить! Его-то я выгнала, а ты совсем никчемная, не берет никто. Все потому что хамка!

Я молча опустила кошку на пол и пошла в прихожую. Мама завелась, это надолго. Пусть звонит подружкам, жалуется на неправильную дочь — лучше я погуляю.

— Не смей обижаться! Я за тебя беспокоюсь! — неслось мне вслед.

Промозглый март решил посоревноваться с матушкой в стервозности и моментально объяснил мне, что под ногами — слякотная мерзость, что с неба извергается холодная пакость, а если ты вдруг найдешь момент равновесия между этими состояниями, то сбоку с ветром еще прилетит мокрая гадость.

Я постояла у входа в «Шоколадницу».

Там в тепле за маленькими столиками сидели парочки, грели ладони о толстостенные чашки с горячим шоколадом, шептались, и глаза их сияли в свете золотистых огоньков. Очень хотелось тоже зайти туда, заказать какой-нибудь невероятно сладкий коктейль со взбитыми сливками, шоколадом и зефиром и посидеть часик в тишине и покое. Это лучше, чем давиться «Бейлисом» под вопли телевизора. Но свободные деньги у меня были только те, которыми «переупрямил» Юлиан. Я не решалась их тратить.

Юлиан, Юлиан, Юлиан… Куда бы я ни пошла и что бы я ни делала — везде он пролезал в мои мысли.